С 20 февраля по 3 марта 1987 года Виктор Петрович Дёмин был членом жюри 37-го Международного кинофестиваля Берлинале, проходившего в Западном Берлине. А значит, он был очевидцем и активным участником исторического события, продемонстрировавшего ошеломленному миру результаты того динамичного изменяющегося процесса гласности и перестройки, который за год до этого начали советские кинематографисты на своем Пятом съезде. Телекомментаторы всего мира славили как «Рейкьявик кинематографистов» рукопожатие президента Американской ассоциации кинокомпаний (MPAA) Джека Валенти и Элема Климова (чье «Прощание» показывалось вне конкурса в «Панораме»). Нарушающему все запреты фильму-манифесту Глеба Панфилова «Тема», участвующему в конкурсной программе, был единогласно присуждeн «Золотой медведь», Гран-при Берлинале. На фестивале в тот год показывались среди других фильм Александра Сокурова «Скорбное бесчувствие» и фильм Сергея Параджанова «Легенда о Сурамской крепости». Напрасно ждали лишь одного твердо обещанного фильма: несколько раз откладывался показ документального фильма Ролана Сергиенко «Колокола Чернобыля», интерес к которому был особенно велик в связи с недавними событиями. Этот репортаж—с сегодняшней точки зрения достаточно традиционный и простодушный—по-видимому, еще настолько пугал своей уважительно-честной скорбью и отказом от пафоса и почтительного расшаркивания перед партией и правительством московских политбюрократов 1987 года, что они всеми средствами старались помешать показу этого фильма в Западном Берлине. Витя, приглашенный в жюри Берлинале не только как секретарь Союза кинематографистов и уважаемый критик, но и как человек, известный своим мужеством в противостоянии идеологическому произволу, признал взрывоопасность ситуации: речь шла о состоятельности самого процесса «гласности». Он немедленно созвонился с еще находившимся в Москве Элемом Климовым и пылко призвал его к борьбе против обнаружившегося здесь «расхождения слов с делом». И успешно: в предпоследний фестивальный день этот фильм о Чернобыле был показан при полном аншлаге на послеполуночном сеансе в центральном на тот момент фестивальном кинотеатре «Цоо-Паласт».Конечно, как член жюри Витя придерживался правил секретности. Но он не оставался бы самим собой, если бы уходил от ответов на разнообразные вопросы об изменениях в его стране и Союзе кинематографистов. Он отвечал на них с открытостью, поражающей западных журналистов, и при этом не боялся называть любые имена. Он не пощадил и собственный цех: в одном интервью, которое он тогда дал мне для фестивального журнала Берлинале, он охарактеризовал «оба наши кинематографические издания» как «официальный рупор министерско-бюрократических точек зрения, и теперь они должны были бы вернуть пожалованные им ордена». Так же, как фабрики и колхозы, которые урвали себе премии и ордена за приукрашенные цифры продукции—кинокритика должна теперь, наконец, «пробуждать в зрителе подлинный интерес к культуре фильма». «Презентацию наших фильмов за рубежом, прежде всего на кинофестивалях», он определил как «следующий, стратегически крайне важный аспект нашей новой кинополитики»: до сих пор бюрократы из Госкино «посылали на заграничные фестивали фильмы, которые, по сути, не имели ни одного шанса составить настоящую конкуренцию. Неудача с фильмом Сергея Бондарчука “Борис Годунов” на последнем Каннском кинофестивале только один пример этому. Фильм вызвал заслуженную насмешку. В то же время, однако, фильмы Алексея Германа и Глеба Панфилова или превосходные работы грузинских режиссеров не были допущены на фестивали. Международный кинофестиваль в Берлине теперь, к счастью, демонстрирует совсем иную практику, показывает кое-что о новом климате в нашей стране...»

Виктор Петрович Дёмин был одним из самых энергичных и дальновидных активистов этого процесса. И при этом ему хватало сил писать по ночам в отеле свои тексты. Такие, как эти два, написанные от руки на случайных листочках и впервые публикующиеся здесь. Оригинал этого текста он вручил мне тогда, незадолго до своего возвращения в Москву.