В творческой молодости Всеволода Илларионовича Пудовкина есть эпизод, вовсе прошедший мимо внимания или недооцененный биографами—его дружба с поэтессой Верой Клавдиевной Звягинцевой (1894-1972). Это имя не принадлежит к первому ряду русской поэзии XX века, но, тем не менее, хорошо известно историкам литературы. По рождению и воспитанию она принадлежала к интеллигентскому сословию и довольно рано вошла в литературно-художественную жизнь Москвы, дружила с Максимилианом Волошиным, Мариной Цветаевой, Арсением Тарковским, Павлом Антокольским, Сергеем Дурылиным и со многими людьми театра, а на склоне лет оставила интересные воспоминания о своих именитых друзьях и знакомцах (Екатерине Рощиной-Инсаровой, Валерии Брюсове, Борисе Пастернаке и др.), частично опубликованные в советской печати.

Подобно многим сверстникам, юная Вера Звягинцева искала свои пути и место в искусстве, довольно долго разделяя свою жизнь между драматической сценой и поэзией. В 1917 году она успешно окончила курсы сценического искусства Е.Н.Музиль и стала профессиональной актрисой, хотя уже с 1916 г. выступала в провинциальных любительских антрепризах; в 1917–1922 гг. работала в профессиональных столичных труппах—в театре Комедии, во Втором Советском передвижном театре, в Театре РСФСР  и др., где обратила на себя внимание незаурядной игрой в пьесах классического репертуара (Шиллер, Ибсен и др.). Однако в 1922 году Звягинцева сделала окончательный выбор в пользу стихов и навсегда ушла со сцены. В том году она выпустил в свет дебютный сборник «На мосту», за которым с перерывами последовали и другие: «Московский ветер» (1926), «По русским дорогам» (1946), «Зимняя звезда» (1958), «Вечерний день» (1963), «Моя Армения», «Исповедь» (оба—1967). В послевоенные годы поэтесса много работала с поэзией народов СССР, переводя украинских, армянских, грузинских, белорусских, кабардинских и др. поэтов страны.

По-видимому, ее знакомство с Пудовкиным состоялось на рубеже 1910-х–1920-х годов, как можно думать, при совместном участии в выездных, так называемых «хлебных» спектаклях перед красноармейской или рабочей аудиторией, за которые их участники получали дополнительный продуктовый паек. На это указывает дарственная надпись режиссера на своем фотопортрете, сделанная, вероятно, при их последней встрече в 1930 году или в первые годы того же десятилетия1:

«Вере Клавдиевне в память дней тогда необычайных—теперь удивительных. В память совместной работы в балагане (пушкинском). Сюда же Рейх2 и все прочее. Помните, немец.

Вс. Пудовкин»3

Других, более поздних, свидетельств общения с Пудовкиным в архиве Звягинцевой нет и, очевидно, тогда их пути окончательно разошлись. Можно думать, что причины расхождения крылись не в личной ссоре или размолвке, но в жизненных обстоятельствах: знаменитый, удачливый режиссер не мог и не хотел найти общего языка с малоизвестным и не преуспевающим литератором.

Так или иначе, но хозяйка архива сохранила другие, более ранние пудовкинские автографы, экспонирующие время расцвета этой дружбы. Они относятся к 1921–1922 гг. и представляют немалый биографический интерес: именно тогда затянувшееся самоопределение и необходимость выбора призвания стали тяготить будущего кинематографиста и он искал дружеской поддержки и опоры в тех, кто, с его точки зрения, уже нашел себя в искусстве и жизни. Таким человеком Пудовкин, несомненно, считал Веру Звягинцеву, с которой его связывала общность художественных интересов, вкусов и занятий. Письмо к ней, написанное в одну из бессонных июльских ночей 1922 года, совершенно не похоже на известный эпистолярий. Доверительность и сокровенность этого послания открывают новый психологический ракурс Пудовкина, совершенно несвойственный ему в поздние годы. Еще одно немаловажное качество этого текста—нескрываемая литературность, как и принято в общении «работников слова». По-видимому, для автора это не было случайной игрой. Два прозаических отрывка, специально записанные будущим режиссером для Звягинцевой на бумаге, указывают на то, что она поддерживала его искания и в этой творческой сфере. Необычные по жанру, языку и стилю, эти миниатюры, по-видимому, можно отнести к тем замысловатым историям-сказкам, которые Пудовкин любил сочинять и представлять перед слушателями. Они, скорее, похожи на вербальные психологические этюды, сюжеты которых были подсмотрены им дома или за театральными кулисами.

Думается, что этот маленький эпизод из биографии режиссера по-новому осветит взаимоотношения кинематографа и литературы, рождающие подчас занимательные сюжеты не только в творчестве, но и в жизни.

 

 

1. Немецкая открытка с фотопортретом Пудовкина работы Э.Бушера.

2. Рейх, Александр (1901–?)—актер, товарищ и сокурсник Пудовкина по занятиям в Мастер-ской Льва Кулешова, участник первых постановок кулешовского киноколлектива; приятель и, кажется, поклонник Звягинцевой. Есть основания думать, что он тоже был участником театральных спектаклей в Пушкине. Летом 1922 года Рейх вместе с родителями репатриировался в Германию и поселился в г. Коттбус, где работал на суконной фабрике. В первом письме к Звягинцевой он описал свои первые заграничные впечатления: «Здесь (в Риге.—Р.Я.) великолепные кафе и рестораны и нудерные ликеры. Здешняя интеллигенция в странном противоречии, поголовно увлечена Блоком и... американскими танцами (для души и для тела)» (РГАЛИ, ф. 1720, оп. 1, ед. хр. 210). В других письмах к Звягинцевой (последнее из них относится к весне 1928 года), неизменно окрашенных ностальгией, Рейх мечтал о возвращении в Москву и о возобновлении своей карьеры в театре и кино. В одном из последних посланий (написанных в феврале 1926 г.) он так прокомментировал сообщение подруги о перемене характера Пудовкина после успешного дебюта в кинорежиссуре: «<...> Пудовкин, Верочка, не плохой, ему тоже хочется быть хорошим, но ему труднее, так как он «очень интересный» (очень верно) и его лукавый подмывает переливаться, отражаться, гордиться своим талантом и прочим в этом роде. Оттого он и несчастен, наверняка, совсем внутри. Вот и защитил Пудовкина, я уверен, Верочка, что ты мне поверишь, ведь ты хочешь верить в хорошее в людях—я знаю» (там же).

3. Там же, ед. хр. 448.

 

 

Публикация, предисловие и комментарии
Р.М.Янгирова