Фабрике Эксцентрического Актера (ФЭКС) Г.М.Козинцева и Л.З.Трауберга посвящено несколько книг и бесчисленное количество статей—как у нас, так и за рубежом. Почти все эти работы рассказывают о постановках фэксов. А ведь, судя по названию мастерской, главной целью молодых режиссеров должно было быть именно воспитание актеров. Но об этой стороне творчества фэксов пишут лишь мемуаристы—киноведы же обычно ограничиваются фразами об «умении владеть своим телом» и перечислением экзотических дисциплин, вроде бокса и киножеста. Это можно понять: до последнего времени в «научном обиходе» просто не было документальных материалов о педагогической деятельности фабрики.

Несколько лет тому назад киновед Я.Л.Бутовский обнаружил в Российском Государственном Архиве Санкт-Петербурга (в то время—Центральный Государственный Архив Октябрьской Революции) две папки документов о Фабрике Эксцентрического Актера (ф. 2552 (ГубОНО—Губернский отдел народного образования), оп. 1, дд. 1916 и 2389). Эти документы охватывают временной отрезок с декабря 1924 года по октябрь 1926 года, то есть практически весь период существования киномастерской ФЭКС (6 мая 1924 года театральная мастерская была преобразована в кинематографическую, а в 1927 году она влилась в Ленинградский институт сценических искусств).

Нашей целью было ознакомить киноведов и историков кино с этими интересными материалами. Наша публикация в какой-то мере отвечает на вопрос «чему учили фэксы?», но никак не на вопросы «как они учили?» или, тем более, «чему они научили?». А ответы на эти вопросы представляются нам более важными, чем доскональное изучение фильмов, снятых фэксами.

Осознавая, что делаем только первый шаг в этом направлении, мы взялись прокомментировать с помощью мемуаров (иногда—подтвердить, иногда—опровергнуть) информацию из справок и отчетов, хранящихся в РГА СПб. Особенно информативными в этом плане являются мемуары П.Соболевского «Из жизни киноактера» и Е.Кузьминой «О том, что помню», а также статьи С.Герасимова и Е.Кузьминой из сборника «Лицо советского киноактера». Последние особенно ценны, поскольку были опубликованы еще в 1935 году, когда воспоминания о ФЭКСе не совсем стерлись из памяти его участников. Мы также обращаемся к неопубликованным мемуарам Ольги Ваксель, о которой следует сказать особо.

Ольга Александровна Ваксель (1903–1932) была талантливым человеком: она писала хорошие стихи, рисовала. Но реализоваться в творчестве так и не успела (а, может, и не хотела): она уехала из Ленинграда в Осло с мужем, вице-консулом Норвегии, и через месяц покончила с собой. В 1925 году у Ольги Ваксель был роман с Осипом Мандельштамом, посвятившим ей пять замечательных стихотворений—именно в этой связи ее имя известно историкам. Кино всегда интересовало Ваксель: еще с начала 1920-х она писала небольшие рецензии на новые фильмы для театрального отдела «Ленинградской правды», а в 1924–1925 годы училась в ФЭКСе. Ведущей актрисой мастерской она так и не стала, хотя была достаточно заметна (о ней упоминает в своих мемуарах Соболевский[1]). Вот что сама она писала об учебе у Козинцева и Трауберга:

«Все это нравилось мне, было для меня ново, но мои режиссеры не хотели со мной заниматься, отсылая меня к старикам Ивановскому и Висковскому, говоря, что я слишком для них красива и женственна, чтобы сниматься в комедиях. Это меня огорчало, но увидев себя на экране, в комедии “Мишки против Юденича”, пришла к убеждению, что это действительно так. В конце 1925 года я оставила ФЭКС и перешла сниматься на фабрику “Совкино”. Здесь я бывала занята преимущественно в исторических картинах, и была вполне на своем месте. Мне очень шли стильные прически, я прекрасно двигалась в этих платьях с кринолинами, отлично ездила верхом в амазонках, спускавшихся до земли, но ни разу мне не пришлось сниматься в платочке и босой. Так и значилось в картотеке под моими фотографиями: “типаж—светская красавица”. Так и не пришлось мне никогда сниматься в комедиях, о чем я страшно мечтала»[2].

 Свои воспоминания Ваксель писала в 1932 году. К сожалению, ФЭКСу она посвятила лишь несколько абзацев, но и они, благодаря ее незаурядному таланту мемуаристки, представляют несомненный интерес для понимания истории киномастерской. Тем более, что это—самые ранние из дошедших до наших дней воспоминаний о ФЭКСе. Рукопись хранится у сына Ольги Ваксель—Арсения Арсеньевича Смольевского, который любезно разрешил опубликовать фрагменты из нее.

Мы выражаем глубокую благодарность Александру Афанасьевичу Мельникову, который учился в ФЭКСе в 1925–1926 годах и поделился своими воспоминаниями об этом времени.

И, наконец, считаем своим приятным долгом поблагодарить Якова Леонидовича Бутовского, с которым мы не раз обсуждали вопросы кинопедагогики Козинцева и Трауберга и без которого публикация просто бы не состоялась.

 

В отрывках из документов, цитируемых ниже, по возможности сохранены оригинальные орфография и пунктуация. Следует только особо оговорить, что фамилия Г.М.Козинцева в двадцатые годы писалась через «о»: «Козинцов». Но, так как ударение часто ошибочно ставили на последнем слоге, через некоторое время Григорий Михайлович изменил написание на привычное сегодняшнему читателю «Козинцев». Кроме того, в тексте встречаются различные написания фамилии ученика мастерской Модеста Цыбаровского—через «ы» и через «и» и фамилии администратора Дмитрия Фищова—через «е» и через «о».

 

* * *

 

Как вспоминал Козинцев, молодые режиссеры, едва организовав ФЭКС,  постановили:

«1. Устроить диспут.

 2. Выпустить сборник.

 3. Открыть мастерскую.

 4. Поставить спектакль.

 5. Устроить выставку»[3].

Организация мастерской являлась лишь одной из пяти целей фэксов. Постановка спектакля имела к ней непосредственное отношение, сборник и диспут—косвенное, выставка—вообще никакого. Согласно воспоминаниям Козинцева, «в разгар жарких споров было произнесено слово “эксцентризм”; оно показалось наиболее выразительным»[4]. Вполне возможно, что и словосочетание «фабрика актера» было не менее случайным, чем возникновение ключевого термина фэксов. Не будем гадать. Во всяком случае, нигде—ни у Г.Козинцева, ни у Л.Трауберга, ни у других мемуаристов, ни, тем более, у В.Недоброво или Е.Добина (исследователей-современников)—нет ни одного упоминания о педагогических установках ФЭКСа «театрального» периода. Не сохранились воспоминания участников этих занятий—собственно, и имена их неизвестны. (Правда, мы знаем, что Герасимов пришел в ФЭКС еще в 1923 году—но это уже самый конец театральной деятельности мастерской.)

 

В первой киноработе Козинцева и Трауберга, «Похождения Октябрины» (1924), снимались участники их театральных постановок. Но с переходом в новую среду вновь встал вопрос о создании собственной мастерской, вернее даже, собственного коллектива. Уже в следующих картинах фэксов, созданных всего через год («Красная газета» и «Мишки против Юденича») снимаются почти исключительно ученики киномастерской. И еще одна деталь: «Октябрину» снимал Фридрих Вериго-Даровский—оператор опытный, грамотный и для своего времени талантливый (во всяком случае—заметно превосходящий коллег-современников). Он не только удачно снял картину, но и по характеру абсолютно подходил фэксам (его знаменитая визитная карточка: «снимал Ф.И.Шаляпина и чуму», плюс любовь к эпатажу, азарт и т.д.). И тем не менее Козинцев и Трауберг отказываются от штатного оператора «Севзапкино» и приглашают молодого и ничем еще себя не проявившего Андрея Москвина—главное, чтобы оператор был свой собственный!

Так же и с актерами, которые воспитывались для «сугубо внутреннего пользования». Фэксы не только вырастили собственный коллектив, но и не давали этому коллективу сниматься у других, судя по ряду воспоминаний[5]. Теперь, на основании программы мастерской, составленной в январе 1925 года, мы можем убедиться в том, что такое положение было предусмотрено заранее. Эта программа излагалась в справке (ответы на анкету), которая открывает дело киномастерской ФЭКС в фонде ГубОНО:

 

<…>

 

Обратимся теперь к протоколам заседаний Совета ФЭКСа. Первый из них датирован 12 декабря 1924 года.

 

<…>

 

Напомним, что Борис Васильевич Шпис (1903–1939) был театральным художником, пришедшим в ФЭКС еще во времена «Октябрины» и проработавший ассистентом на всех картинах Козинцева и Трауберга до «С.В.Д.» включительно. Когда в 1927 году режиссеры были готовы законсервировать незаконченную комедию «Чужой пиджак», Шпис уговорил их вместо этого отдать постановку ему—так возникла единственная картина ФЭКСа, поставленная не Козинцевым и Траубергом. К сожалению, она была положена на полку и не сохранилась. В дальнейшем Шпис работал режиссером-постановщиком на Ленинградской фабрике «Союзкино», а затем (совместно с Р.М.Мильман)—на «Белгоскино». В 1937 году Шпис и Мильман возглавили монтажный цех «Ленфильма», в корне преобразовав его. Вскоре Борис Шпис был арестован и расстрелян.

Что касается клуба, то его функции не совсем ясны. Во всяком случае, непонятно, почему никто из мемуаристов его не упоминает. Но, возможно, что вечеринки, о которых пишет Ольга Ваксель, проводились именно там.

 

Протокол № 2 Заседания Совета «ФЭКСа»

от 22 дек. 1924 г.

 

<…>

 

О строгой дисциплине в ФЭКСе писали не раз. Так, у Герасимова читаем: «История ФЭКС’а не знает прогулов или отказа от чего бы то ни было, положенного регламентом, включая сюда и содержание в чистоте дома и ковра—единственной мебели, оставшейся нам в наследство от купца Елисеева»14. А Кузьмина вспоминала о том, как Козинцев, категорически запрещавший посещать театры, через два дня после нарушения этого приказа (тайного, разумеется) издал приказ об исключении Кузьминой из мастерской «за пропуск занятий по неуважительной причине и посещение театра»[15].

<…>

Танец был в ФЭКСе обязательной дисциплиной, хотя в расписании занятий как предмет не значится. Вероятно, именно в январе 1925 года было решено ввести эту новую дисциплину. Аркадий Нельсон вместе с Лидией Ивер составляли одну из самых знаменитых танцевальных пар 1920-х годов (кстати, предыдущим партнером Л.Ивер был Алексей Бекефи—под таким псевдонимом выступал на эстраде А.Я.Каплер; возможно, Каплер и «сосватал» Нельсона фэксам). Заметной популярностью пользовался в то время и А.Руденко. Так что занятия танцем и акробатикой руководители киномастерской задумывали проводить на высочайшем уровне. Правда, переговоры с Руденко и Нельсоном ничем не окончились, но уровень преподавания в итоге оказался ничуть не ниже: акробатику, как уже говорилось, вели Арманд и Цереп, а танец—знаменитые артисты цирка и эстрады Арнольд Арнольд и Александр Александров-Серж.

Прием новых студийцев проводился с 26 января по 2 февраля 1925 года.
3 февраля состоялся экзамен—было принято 62 человека. Под номером 23 среди принятых значится Жеймо Я.И. (во всех изданиях отчество Жеймо—Болеславовна, но на самом деле оно двойное: Иосифовна-Болеславовна).

Любопытным новшеством для фэксов стало приглашение на экзамен представителя профобра—это уже свидетельствует о некоторой «академичности» недавно еще самодеятельной мастерской. Обычно во всех мемуарах в качестве экзаменаторов фигурируют лишь Козинцев и Трауберг (только при поступлении Мельникова экзамен принимал один Рапопорт). С другой стороны, поступавшая осенью 1924 года Кузьмина вспоминала, что «за столом сидело десять-одиннадцать мужчин»[16]. Наверняка дело в том, что, кроме членов комиссии, на экзамене присутствовали и члены производственной группы (Соболевский, Герасимов и пр.), но, разумеется, экзаменаторами они не были.

 

Учебный план кино-мастерской «ФЭКС»

<…>

 

Итак, из 62-х человек, набранных в январе-феврале 1925 года, педагоги (= режиссеры), очевидно, собирались сформировать второй и третий планы для своих будущих постановок. Ведь даже выделенная нами из этого списка Жеймо, о которой с неизменной любовью вспоминают все фэксовцы, получила интересный эпизод (эпизод, а не роль!) только в «Новом Вавилоне». А уже к декабрю, как следует из программы, назначается предел: «численность состава не может превышать двадцати пяти человек, полноправных работников мастерской». Года через два после того, как сформировалась основная группа, из общей массы начинают выделяться такие ученики мастерской, как Олег Жаков, Борис Азаров, Борис Феодосьев, неизменно исполняющие эпизодические роли в поздних немых картинах Козинцева и Трауберга. Имена этих людей известны нам благодаря более поздним большим работам в кино, а в ФЭКСе актеров такого плана было два-три десятка (например, совершенно забытые сегодня Дмитрий Жиряков, Сергей Бармичев, самый юный участник мастерской Сеня Бернштейн и многие другие, чьи имена история не сохранила). В общем, фэксы добились того, чего хотели—они создали собственный, достаточно обособленный коллектив: режиссеры, ассистенты, оператор, художник, администраторы и, конечно, артисты. Если вглядеться в типажи и даже массовку из «Чертова колеса», «Шинели» и «С.В.Д.», то нетрудно заметить, что мелькают одни и те же лица. Причем режиссеры стремились к постоянству даже тогда, когда брали актеров со стороны—Людмилу Семенову, исполнившую главную роль в «Чертовом колесе», пробовавшуюся на роль «Небесного создания» в «Шинели» и сыгравшую ряд превосходных эпизодов в «С.В.Д.» и «Новом Вавилоне»; борца Николая Городничева, сыгравшего управдома в «Чертовом колесе» и появляющегося во многих картинах фэксов, вплоть до незавершенного «Путешествия по СССР» и др.

И недаром именно теперь, когда коллектив сформировался, режиссеры переосмыслили введенное ими некогда разделение на группы: теперь этих групп уже не две, а три, причем функции каждой из них абсолютно точно определены.

 

Сведения о движении учащихся кино-мастерской «ФЭКС»

по состоянии на 1 Декабря с. г.

<…>

 

Далеко не все эти люди остались в кино. Вернулась на эстраду Зинаида Торховская, сыграв в кино только Октябрину. Ее примеру последовали Федор Кнорре и Евгений Кумейко (вскоре Кнорре стал писателем, а Кумейко вновь поступил на «Ленфильм», хотя с фэксами больше не работал). Эмигрировала во Францию Полина Понна. Интересно себя проявившие в «Мишках», «Чертовом колесе» и «Шинели» Павел Березин и Татьяна Вентцель, поженившись, кино бросили. Модест Цибаровский стал театральным художником. Галина Шапошникова, сыграв всего одну заметную роль (причем не у фэксов, а у Эрмлера в «Доме в сугробах»), стала врачом. Судьба Л.Забокрицкого и Льва Шевалье неизвестна.

А имена немногих оставшихся (Герасимова, Соболевского, Костричкина) стоят в афишах всех следующих работ киномастерской. Сюда еще следует добавить имя одного из самых одаренных актеров ФЭКСа—Эмиля Галя,—почему-то отсутствующее в приведенных списках. Вместе с упомянутой выше Софьей Магарилл они и составили, как любил говорить Трауберг, «крепкий костяк» ведущих актеров мастерской.

 

<…>

 

Как можно заметить, состав планируется радикально изменить, учитывая интересы кинофабрики. На этой почве возникнут и конфликты—принципы ФЭКСа едва ли совместимы с «системой звезд» 1920-х годов. С трудом удастся им отказаться от кандидатуры Иллариона Певцова на роль Башмачкина в «Шинели»; безусловно, именно администрацией кинофабрики будет назначен Константин Хохлов на роль генерала Вишневского в «С.В.Д.» и т.д. Кроме всего прочего, раньше и предположить было невозможно участие в ФЭКСе студентов Техникума экранного искусства—учеников А.В.Ивановского и А.Я.Гламы-Мещерской.

 

Из второго сохранившего в фонде ГубОНО дела фэксов (№ 2389) следует, что на 1 октября 1926 ситуация в киномастерской выглядела следующим образом (ответы на анкету ГубОНО):

 

<…>

И по списку предметов (включая «политграмоту», о которой упоминает одна только Кузьмина[18]), и по социальному составу учеников ФЭКС конца 1926 года уже мало отличается от государственных киношкол. Собственно, и сам ФЭКС, влившись в «Ленинградкино», стал государственным. Численность учеников мастерской, как следует из статистической справки от 8 ноября 1926 года (л. 36), возросла от обозначенного в программе предела в двадцать пять человек до ста тринадцати. Поэтому приглашение в начале следующего учебного года Козинцева и Трауберга руководить только что открывшимся киноотделением Ленинградского института сценических искусств кажется вполне закономерным и логически оправданным.

Через сорок лет Козинцев подведет итог: «Так незаметно для нас самих окончила свое существование Фабрика эксцентрического актера»[19]. И, хотя одновременно он пишет, что «действующие лица были те же»[20], это не совсем так: часть учеников попала к Эрмлеру и Червякову, часть просто не захотела поступать в институт, а некоторые представители «прозгруппы», став штатными актерами «Совкино», проводили больше времени на съемках, чем на занятиях.

Интересно было бы сравнить первые программы обучения ФЭКСа с новой программой, составленной уже для института. Будем надеяться, что через некоторое время и она будет обнаружена.

 

 

1. С о б о л е в с к и й  П. С.  Из жизни киноактера. М.: «Искусство», 1967, с. 19.

2. В а к с е л ь  О. А. [Воспоминания], с. 30. (Нумерация дается по машинописному экземпляру, хранящемуся в личном архиве А.А.Смольевского).

3. К о з и н ц е в  Г. М.  Собрание сочинений в 5 тт. Т. 1. Л.: «Искусство», 1982, с. 50.

4. Там же, с. 49.

5. См. об этом, например, в кн.: К у з ь м и н а  Е. А.  О том, что помню. М.: «Искусство», 1989, с. 181.

<…>

15. К у з ь м и н а  Е. А.  Указ. соч., с. 117.

16. Там же, с. 111.

<…>

18. К у з ь м и н а  Е. А.  Указ. соч., с. 119.

19. К о з и н ц е в  Г. М.  Указ. соч., с. 204.

20. Там же.