Сергей Михайлович Эйзенштейн сыграл в творческом становлении Фридриха Марковича Эрмлера значительную роль. Вот как об этом последний написал в сборнике «Как я стал режиссером»: «Неизгладимое впечатление осталось от знакомства с Эйзенштейном. Его крепкая критика еще больше убедила меня в необходимости учиться. Дружба с Эйзенштейном, его советы, а еще больше «критика» с глазу на глаз сыграли немалую роль в моей жизни и работе» (М., 1946, с. 308).

С благодарностью Эрмлер вспоминал и о ключевой роли, которую сыграл Сергей Михайлович в судьбе картины «Обломок империи»:

«Должен сказать, что, с тех пор как я подружился с Эйзенштейном, я не начинал своих работ без его благословения. На сей раз получилось как-то, что Сергей Михайлович сценарий «Обломок империи» не читал. Впервые я показал ему уже 80 процентов отснятого материала. И впервые в своей жизни я услышал резкую, откровенную, бранную критику по поводу мною сделанного. Последние  слова его были следующие: “Ты фрейдист, а не воспользовался этим”.

Все это происходило в Москве на квартире у Эйзенштейна. Откровенная критика Сергея Михайловича послужила толчком для переделки сценария.

Я уехал в Ленинград. Пересматривая материал, я, очевидно, смотрел его уже глазами Эйзенштейна: я видел все свои промахи, мне было горько и тяжело. Вопрос—переделывать или нет, для меня уже не стоял. Было ясно, что многое надо снимать заново» (Фридрих Эрмлер. Документы, статьи, воспоминания. Л., 1974, с. 112).

В Российском государственном архиве литературы и искусства—в фонде С.М.Эйзенштейна—сохранились письма, записки и телеграммы Фридриха Марковича Эрмлера, которые позволяют гораздо более полно обрисовать историю их взаимоотношений. Временной диапазон корреспонденций почти 20 лет—с 1928 года вплоть до смерти Сергея Михайловича (правда, последнее письмо относится к 1936 году).

Ниже публикуются 11 писем (РГАЛИ, ф. 1923, оп. 1, ед. хр. 2284; листы указываются в конце каждого письма).

Перед публикатором стояла достаточно трудная задача: Фридрих Маркович научился писать по-русски довольно поздно. В его письмах много орфографических ошибок; пунктуация порой ставит в тупик, поскольку отсутствуют какие-то бы ни было знаки препинания; синтаксис—конструкция фраз, склонения, спряжения—тоже далек от литературных норм. Одновременно—как и в любой переписке—встречается игра слов, их ситуативное употребление и т.д.

При подготовке текста к печати, с одной стороны, необходимо было приблизить правописание и пунктуацию к литературным нормам; с другой стороны, сохранить индивидуальность корреспондента. Насколько нам удалось решить эту задачу, судить читателям.

В комментарии включены одно письмо и одна телеграмма С.М.Эйзенштейна Эрмлеру. Судьба писем Эйзенштейна ленинградским адресатам достаточно драматична—слишком многое утрачено.

Думается, публикация писем Ф.М.Эрмлера С.М.Эйзенштейну не только обогатит представление об их отношениях, но и даст возможность ввести в исторический оборот новые факты, некоторые из них носят характер сенсационности (к примеру, в двух письмах речь идет о предложении Эйзенштейна Эрмлеру быть сопостановщиком по экранизации романа Андре Мальро «Условия человеческого существования»).

 

Публикация, предисловие и комментарии В.В.Забродина