Уже лет 30 я начинаю писать книгу о своей профессии... Именно начинаю, ибо каждый раз, садясь за нее, сочиняю все заново, и обычно застреваю на первых же страницах. У меня бессчетное количество предисловий, введений, вступлений (это—одно из них), которые отличаются друг от друга, в основном, порядком слов и знаками препинания. И каждую запись я начинал с сакраментальной фразы: «Легких профессий не бывает»…

Беда моя в том, что я пытаюсь выстроить материал в строгой последовательности, а это не получается. Каждый раз, когда мне кажется, что я уловил в искусстве аниматора какую-то систему и нашел ей подходящую формулу, появляется фильм, который рушит прежние представления.

Есть постулат Зенона: «Ахиллес никогда не догонит черепаху». Пока Ахиллес добежит до того места, где была черепаха, она уже успеет продвинуться дальше. Так и со мной. Тем более что я не Ахиллес, а анимация отнюдь не черепаха—она развивается быстрее, чем мы успеваем ее осмыслить.

Помню, когда-то молодые болгарские режиссеры А.Кулев и Н.Тодоров, ругая меня за рутинерство, объясняли свою теорию построения сюжета так: «Вы, Ф.С., мыслите линеарно, у вас сюжет движется, как путник по дороге—от точки отправления до точки назначения. Это уже вчерашний день. Наши сюжеты сферичны—мы накалываем действие то тут, то там, и этим уже обозначаем контуры предмета. А последовательность выбирает сам зритель».

Что если мне действительно уйти от линеарности и излагать мысли в том порядке (или беспорядке) как они приходят на ум? Может быть, отказаться от попытки привести анимацию к стройной системе? Может, ее вовсе и нет, этой системы?

Подобные еретические мысли меня уже посещали в моей преподавательской практике. В свое время (этому тоже уже лет 30) я составил учебную программу в строгой последовательности—от простого к сложному; разбил ее на главы, пункты, параграфы. И очень гордился этим. А сейчас прихожу к выводу, что можно и иначе—не с движения маятника и прыгающего мяча, а сразу с драмы чувств и чуда метаморфозы. Как кому полюбится.

Другая причина, по которой я до сих пор не могу продвинуться дальше—в выборе жанра. Я каждый раз начинаю писать другую книгу. Сперва я задумал рассказать о работе аниматора, но это потянуло на общие рассуждения о природе анимационного искусства. Тут я остановился по причине того же постулата Зенона. Принялся за воспоминания о том, как я стал аниматором. Так образовалось три разных начала: одно нечто вроде самоучителя для игры на гитаре (чего я совсем не хотел), второе—попытка теоретического исследования, и третье—автобиография. Теперь нужно было собрать записи разных лет воедино, ведь я режиссер и должен понимать в монтаже. Но именно этого у меня не получается. Не монтируется.

Да, вспомнил еще одну свою беду—неустойчивость самооценок. Это сказывается во всем. Когда мы сдавали свой первый фильм «История одного преступления», я был на грани отчаяния, настолько он казался мне плохим. А на следующий день фильм посмотрела вся студия и встретила его горячими аплодисментами. Тогда он стал нравиться и мне.

Так и с моими записями. Перечитывая их, я иногда удивляюсь, как мог написать такую глупость, а в другой раз они кажутся мне вполне резонными и даже не лишенными некоторой хлесткости. Нужно еще иметь в виду, что записи эти велись в течение нескольких десятилетий, за это время многое переменилось в моем сознании, но я решил уже не корректировать их. Быть может тогда, лет 15–20 назад, мне приходили в голову идеи и выводы, на которые я сейчас уже не способен.

Клетки мозга не восстанавливаются, поэтому я решил, пока не поздно, собрать прошлые и нынешние записи и тиснуть их, как Козьма Прутков, под заголовком «Inacheve»—«незавершенное».