«Откуда у парня испанская грусть?»,—спрашивал про русского парнишку современник Бориса Барнета поэт Эдуард Багрицкий.

Откуда у Бориса Барнета, человека с английскими корнями, такое пронзительное, проникновенное чувство Москвы и трепетная любовь к ней—городу исконно русскому со всеми его особенностями  (и восхитительными, и огорчительными)?

А все оттого, что довелось ему родиться и провести свою юность в одном из самых удивительных уголков старой, а вернее старинной, матушки-Москвы.

Современные постройки (в том числе и в Москве)—в основном интернациональны; в этом их плюсы и минусы—они могут появиться, прижиться и функционировать, где угодно; они национально и исторически безлики. Старая же, а тем более старинная, застройка сохраняет дух только данного города, в ней живет душа, без которой он, как любое живое существо, мертвеет, превращается во что-то чужое, чуждое, неузнаваемое (как оборотень).

Борис Васильевич Барнет родился в 1902 году в Москве, в самой ее сердцевине: в Вознесенском переулке, начинавшемся от Большой Никит-ской улицы (от Вознесенской церкви—«Малое Вознесение», отстроенной еще в 1584 году) и оканчивавшемся у Тверской, у дома генерал-губернатора. Дом, в котором поселились родители Барнета, был построен в 1892 году как новомодный «доходный» (теперь дом 16/4), принадлежал Общине Казанского собора (что на Красной площади). Массивный, солидный, в три высоких этажа, П-образной формы—он охватывал и замыкал собою квартал, внутри которого сохранялась пестрая старая и новая жизнь: постройки светские (палаты XVII столетия, усадьбы  XVIII века, конюшни, бани, лавки, сараи, погреба и пр.) и строения культовые (храмы, погосты). В центре этого мирка красовалась церковь Воскресения Христова, что на Успенском вражке, возведенная в начале XVII века на высоком берегу речки притока Неглинки (Успенском вражке). Одна из старейших, сохранившихся до наших дней церквей, не прекращавшая своей деятельности и после революции (здесь частенько певали знаменитые певцы России). Под звон ее колоколов просыпались обитатели квартиры № 1—семейство Барнетов.

Вероятно, волновал их и звук другого колокола—через несколько домов от них, перейдя Елисеевский переулок у Чернышевских бань, находилась англиканская церковь святого Апостола Андрея, выстроенная московской Британской деловой общиной в 1884 году, куда стекались все англичане и англоязычные москвичи.

И в соседних домах, и в квартирах их доходного дома, рядом с Барнетами жило множество всякого интереснейшего люду: священники, деятели церкви, преподаватели Университета, правоведы, писатели (например, грузинский филолог и переводчик А.С.Хаханашвили). Параллельно с Вознесенским бежали переулки: Брюсов, начинавшийся от дома знаменитого «чернокнижника» Брюса, и не менее примечательный—Леонтьевский. Куда ни оглянись—везде живая история и легенда.

По весне старые дома, старинные усадебные постройки, флигели и флигелечки начинали тонуть в обильной зелени заросших, как-то особенно по-московски запущенных садов и палисадников, прибавляя еще больше живописности и без того романтичным уголкам и закоулкам, хранившим генетическую память московской истории, пропитавшей все поры души Б.В.Барнета. Потом он выплеснул ее в своих фильмах.

Дом, где родился Барнет, существует до сих пор (правда, надстроенный двумя этажами). Но и сейчас в этом уголке старой Москвы вы попадаете под обаяние особой атмосферы давней жизни старинного русского города. И вероятно, нужно напомнить москвичам об одном из их замечательных людей памятной доской на этом доме.