Решив обсудить круг проблем, связанных с кинообразованием, мы не определили, какую конкретно кинематографическую профессию будем держать при этом в поле зрения (а ведь у каждой свои проблемы). Одни непосредственно о творцах — сценаристах и режиссерах — говорят. О том, какие требования предъявляет к ним новая фаза развития экранной культуры и вообще — культура. Другие — поскольку в своей педагогической практике имеют дело лишь с исследователями кино — рассуждают о новых и проверенных старых методах аудиторной аналитической работы с фильмами, о воспитании кинотеоретиков, историков, текстологов, архивистов...

Я — тоже об этом. И тоже оглядываясь на свой практический опыт.

«Бойтесь, бойтесь знатоков — они всё знают», — обронил старый питерский музыкант и консерваторский педагог в выпущенной не так давно книжечке афористических наблюдений и максим. Именно что «бойтесь». Признаюсь, я поначалу их действительно боялся, полагая саму ситуацию парадоксальной: уже посмотревшие Бог знает какое количество современных фильмов двадцатилетние студенты, и ты, их педагог, вроде как «проводник в мир знаний», на самом деле не поспевающий за безостановочно обновляющимся мировым кинорепертуаром (в котором они, как дома), путающий имена режиссеров и актеров, восходящих на разных континентах чуть ли не ежеквартально десятками, а то и сотнями (ладно бы, только иностранных, но я и в своих, что пришли в 90-е, до сих пор путаюсь), и спотыкающийся на модном, занесенном с голливудских широт киноведческом новоязе (даже если разучил его значения) — на всех этих «блокбастерах», «кастинг’ах», «пастиш’ах», «саундтрек’ах» и т.п., которыми лихо жонглируют мои студенты. Впору спрашивать себя: если они всё знают (точнее: не «всё», а «всех»), если они будто родились с этой нынешней лексикой на устах, то, может быть, не им у меня, а мне у них пора учиться? Собственно, в меру сил я это и делаю, как, наверное, любой педагог, если он вообще не выпал из времени.

А вот терзать себя за то, что уступаю моим студентам в объеме виденного, по зрелому размышлению не стал, потому что... Потому что количество — еще не качество. Качество экстенсивному усвоению любой информации (в том числе и фильмов) сообщают, во-первых, системный принцип (раскладывающий огромный киноматериал по рубрикам, ячейкам и т.п., а это дело школы),  во-вторых — пристальное рассматривание его. Вот это второе сегодня особенно проблематично. Видео, которое, казалось бы, призвано облегчить исследовательскую работу с фильмом, его рассматривание (возможность промотать пленку вперед, назад, замедлить или ускорить ход, и т.п.), на деле, наоборот, сформировало привычку к беглому просматриванию. Да и сам громадный массив киноматериала, стократно умноженный видеокопиями, приходит в противоречие с исследовательским рассматриванием. Сегодня в аудиториях киноведческих отделений и вузов мы получили поколение с иным, нежели у предыдущих киноведческих поколений, отношением к киноматериалу. Мало того, что это носители «мозаичной культуры», (собственно таковы, по Абраму Молю, автору термина, с неизбежностью все люди века информации), но они еще и обречены на поверхностное, скользящее, так сказать, восприятие. И обрекло их, в большой степени, видео. При скольжении куда как труднее и структурировать экстенсивно освоенный (в больших количествах насмотренный) киноматериал, и обрести интерес и вкус к его разглядыванию. Плоды этого перед глазами.

Однажды я испытал чуть ли не мистический ужас, наблюдая, как по телевизору симпатичный молодой эрудит, облаченный, по сценарию передачи, в профессорскую мантию и треуголку, раскалывал, словно орешки, самые заковыристые вопросы из разных областей человеческого знания. Передача называлась «Своя игра». Он шел к финишу, с моцартовской легкостью извлекая из памяти точные ответы, этот поразительный человек-компьютер, то ли химик, то ли физик по образованию, искушенный, впрочем, и в литературе (были и такие вопросы), и в истории, и в этнографии, и еще Бог знает в чем. Споткнулся всего один-два раза. И знаете на чем? На кино. Один вопрос звучал так: «В 1948 году этот Марк за фильм «Сельская учительница» был удостоен Сталинской премии. Назовите фамилию этого режиссера». «Райзман!» — выпалил наугад эрудит и, сами понимаете, потерял заветные очки. «Розовский!» — подхватил было мяч его соперник, но это уж совсем была дикая версия. «Да что вы говорите?! — с досадой покачал головой ведущий. — Марк Розовский?.. Сталинская премия?..»

Заметьте, что тот, кто назвал вместо Донского Райзмана, был ближе к истине, потому что, не зная точно, он по крайней мере уловил, что оба из одной эпохи, да и стилистически не так разнятся. В то время как у его соперника «слуха на эпоху» не обнаружилось вовсе, при этом не исключаю, что фильм он видел.

Аналогично этому один наш коллега-киноисторик показал студентам-киноведам фрагменты из разных фильмов, предложив определить время создания: начало 50-х, конец 50-х или 60-е?.. Выяснилось: не видят.

Впору советовать студентам смотреть меньше, чтобы обострить восприятие того немногого, что они выбирают. Открыли этот нехитрый закон не сегодня, в эпоху тотального телевидения и фильмов на видеокассетах, и даже не вчера, при безраздельном царствовании кинотеатра. Уже книгопечатание и книгопотребление заставляли людей прошлого задумываться о пользе «умеренного чтения». «Наш век читает так много, что не успевает восхищаться», — заметил парадоксалист-пессимист Оскар Уайльд. С тех пор еще один век почти миновал, в котором империю слова сменила империя «движущихся картинок», а болезнь не только не искоренена, но даже загнана вглубь. Теперь мы уже не читаем — мы  с м о т р и м  так много, что не успеваем восхищаться. Не успеваем ни восхищаться, ни рассмотреть, ни понять. Можно сказать, мы  ж и в е м  в кино, как прежде наркоманы чтения жили в библиотеке. И телевидение с видео эту нашу полу-жизнь, полу-сон комфортно обустраивают.

Для киноведения в этом таится серьезная угроза. Всё редеют ряды тех, кто умеет работать с киноматериалом, с тщательностью в него вгрызаться, рассматривать до дыр. Кто должен был бы создать целый раздел киноведения — текстологию. Вот в чем я вижу одну из основных трудностей (и соответственно — первоочередных задач) обучения тех, кто своей профессией избрал исследование кино: научить видеть.