Российско-американский исследователь Петр Вайль в книге путевых заметок «Гений места» нашел новый подход к культурологии и к этнографии. Образы разных стран, которые он посетил на протяжении своей богатой путешествиями биографии, складываются из равновеликих и равноправных составляющих — культуры, кухни, бытовых традиций. Это и есть Genius loci, дух тех краев, где побывал автор и которые он изучал как искусствовед и литературовед, культуролог широкого профиля. Подобная этнография не имеет разделений на высокое и низкое — то, что люди едят по праздникам и в будни, не менее важно для понимания их личности, чем то, что они создают на бумаге или холсте.

Образ нарождающегося двадцатого века, данный Алексеем Германом-младшим в фильме «Гарпастум», в чем-то сходен с образом мира, предложенным Петром Вайлем в его книге. Тот же принцип подхода — смешение регистров. Только в применении к фильму Германа надо говорить, скорее, о «гении времени», — Genius temporis, — вобравшем в себя помимо расхожего представления о поэтическом и декадентском Серебряном веке отголоски страстей его молодых современников, страстей отнюдь не высоких и не романтических, но вполне земных и реальных. Следя за развитием событий, мы чувствуем, как физически сгущается атмосфера в стране в предощущении Первой мировой, мы видим, как беспрерывно и беспрецедентно множатся поэтические таланты России (ничего, скоро их проредит история), — мы невольно дополняем пунктирно заданное общеизвестное нашим стереотипным знанием предмета, и вдруг весь этот привычный, школярский и потому в целом комфортный для нас образ истории дает трещину и разваливается, как карточный домик, от горячего и прерывистого, молодого и нервного дыхания героя.

Что ему война и поэзия по сравнению с несущимся к воротам футбольным мячом и с первыми сексуальными опытами! Спортивный азарт и непрерывное желание обжигают его душу, заполоняют и подчиняют себе. Невероятной красоты кадры, точно выбранные ракурсы, сепия и коричневая сфумата создают ощущение особой достоверности изображения в жанре: «воспоминания о непережитом».

О начале двадцатого века вспоминает молодой режиссер, отделенный от избранной для фильма эпохи тремя поколениями. История как мемуары — постоянная тема фильмов его отца, но в этом фильме (в отличие от предыдущего) он уже настолько свободен от влияния отцовского стиля, что может позволить себе цитирование. Так в «Гарпастуме» возникает многоступенчатая цитата-матрешка: сцена у балкона из «Ромео и Джульетты», позаимствованная когда-то Шекспиром из поэзии трубадуров, и спародированная Германом-старшим в фильме «Мой друг Иван Лапшин», перекочевала теперь к его сыну. В свое время великий французский режиссер Жан Ренуар сказал о том, что быть сыном известного отца и пробовать себя в искусстве означает в первую очередь нести ответственность перед именем. И хотя Жан Ренуар бросил керамику и ушел в далекий от живописи кинематограф, ему было очень страшно, потому что он всю жизнь помнил о том, что сын Огюста Ренуара не имеет права бросить тень на великое имя своего отца. Детям известных кинематографистов либо очень легко придти в кинематограф, либо невероятно трудно. Алексею Герману-младшему должно быть очень трудно. Его всегда будут воспринимать в сопоставлении. «Гарпастум» сделан с огромным чувством такта художника, высвобождающегося из-под влияния могущественного отца без тени эдипова комплекса, и это — лучшее доказательство индивидуальности молодого режиссера.

Латинское слово, которое весь мир выучил благодаря этому фильму, создает ему дополнительную стереоскопичность. Фильм о футболистах соотнесен с античностью. Лично для меня это очень близкая ассоциация — в МГУ на филфаке меня учила латинскому языку Наталья Андреевна Старостина, блистательный филолог, тончайший знаток античной культуры и при этом — дочь знаменитого футболиста Андрея Старостина, прототипа одного из главных героев фильма. Я запомнила, как однажды на занятии, разбирая с нами латинский текст, Наталья Андреевна объяснила нам, что в древнем Риме маленький мальчик не должен был появляться рядом с отцом в общественном месте — это считалось неприличным, поскольку воспринималось как интимный намек на стыд зачатия. Молодой человек возникал в античном мире рядом с родителем уже в качестве не мальчика, но мужа.

Так вдруг рядом с режиссером Алексеем Германом появился уже взрослый, состоявшийся режиссер Алексей Герман-младший. Сын невольно изменил фамилию отцу. Отныне Алексей Юрьевич Герман становится для нас Германом-старшим.