История работы Всеволода Эмильевича Мейерхольда над экранизацией романа И. С. Тургенева «Отцы и дети» достаточно подробно была описана в книге А. В. Февральского «Пути к синтезу. Мейерхольд и кино» (М., 1978, с. 90–105). Со времени выхода этой книги прошло более четверти века, но к этой интереснейшей странице отечественного кино — так и не состоявшейся режиссерской работе мастера советского театра в «важнейшем из искусств» — никто больше не обращался. Может показаться, что тема давно исчерпана.

Между тем в Российском Государственном архиве литературы и искусства — и в фонде самого В. Э. Мейерхольда, и в других фондах (в частности, П. А. Подобеда, исполнявшего обязанности ассистента режиссера в этом проекте) — сохранились до сих пор не опубликованные документы.

В сумме они дают гораздо более объемное, — а в каких-то отношениях кардинально новое, — представление об этой неосуществленной постановке неистового новатора, каким был в своем театральном творчестве постановщик «Горе уму».

Познакомившись с рядом ранее неизвестных документов нельзя не придти к выводу, что у Мейерхольда было два периода интенсивной разработки замысла «Отцов и детей» — лето 1929 года и начало 1931 года. И если о первой режиссерской трактовке романа Тургенева можно составить впечатление по книге А.В.Февральского, то вторая версия не привлекала до сих пор внимания.

 

Первая версия. Июнь-август 1929 года

 

Начнем, пожалуй, с копии письма режиссера на студию с согласием взять на себя обязанности по постановке фильма. Этот, как и многие другие, документ сохранил П. А. Подобед: он вел рабочую тетрадь, в которой фиксировал все стадии предварительных работ, а также вклеивал документацию: письма, телеграммы — оригиналы и копии — и т.д. (Надо пояснить, что при обработке в архиве этой тетради оригиналы писем были изъяты из нее и описаны отдельно — это создает для исследователя некоторые трудности, впрочем, преодолимые, если тот располагает досугом и усидчивостью.)

 

Верно:                                                                                                                                Копия.

 

 

 

Настоящим подтверждаю получение Вашего письма от 22/VII–29 г. №М–27 и сообщаю, что согласен принять на себя постановку картины «Евгений Базаров» на условиях, изложенных в Вашем письме, за исключением строк, касающихся обязательства закончить все работы по съемке картины в течение 1929 г. Работы по съемке картины должны быть закончены не в течение 1929 г., а в течение 1930 г. вследствие того, что сценарий был представлен с опозданием и не в удовлетворительном виде и требует существенной переработки, к каковой я в настоящее время уже приступил, но до окончания каковой работы (создания нового сценария) к съемке приступить не представляется возможным ранее октября 1929 г. Таким образом следует зафиксировать не только начало работы, каковое совершенно правильно определено Вами с 15/VI–29 г., но и приблизительно окончание таковой (лето 1930 года) и сдача картины к выпуску произойдет к сезону 1930–1931 г. Также следует определить оплату моего труда после 15-го июня 1930 г., о чем прошу прислать мне дополнительное уведомление вместе с согласием Вашим на вышеуказанные поправки к письму Вашему от 22/VII–29 г. №М–27.

В.МЕЙЕРХОЛЬД

30/VIII-29 г.

 

Следует сразу уточнить, что срок начала работы — 15 июня 1929 года — указан приблизительно, может быть, для удобства расчетов. Первая рабочая встреча состоялась чуть раньше. По тетради П. А. Подобеда ее возможно точно определить.

 

Назначен на картину ассистентом ___

В13 ч. у Моис. Ник. на дому первая встреча.

Мейерхольд, Райх, Брик, Егоров и я.

Брик рассказал конспект задуманного сценария.

1 часть У Кирсановых приезд, отъезд

2 —//— В городе. знакомство с Одинцовой бал.

3. У Одинцовой. конспект отъезда

4. У Базаровых.

5. Дуэль.

6. Смерть.

Кратко наметили павильоны:

1. Гостиная Кирсановых.

2. Комната в гостинице.

3. Бал.

4. У Одинцовой гостиная с выходом на террасу.

5. Комната Одинцовой.

6. <1 сл. нрзбр.> Базаровых: комната, где он умирал.

7, 8. еще 2 комнаты

9. Внутренность избы: сцена с тифозным.

___

Художник В. Е. Егоров.

___

Операторы: или Шеленков или Кабалов.

 

Здесь необходимы пояснения к записи.

Первая встреча состоялась у Моисея Никифоровича Алейникова — в то время он был заведующим производством фабрики «Межрабпом-фильм».

Зинаида Николаевна Райх — жена режиссера, ведущая актриса его театра — присутствовала на встрече как будущая исполнительница роли Одинцовой.

Осип Максимович Брик был одним из соавторов сценария (надо думать, основным, поскольку второй — О. Леонидов — в тетради Подобеда ни разу не упоминается).

Владимир Евгеньевич Егоров — замечательный художник театра и кино — сотрудничал с Мейерхольдом давно: с 1905 года — в театре, с 1915 года — в кино.

Из операторов к картине был прикреплен А. Шеленков. Вероятно, потому, что Г. Кабалов вскоре начал снимать картину В. Пудовкина «Очень хорошо живется» (по сценарию А. Ржешевского) — съемки ее затянулись, она вышла на экран только в 1932 году под названием «Простой случай».

Сценарий «Евгения Базарова» был закончен О. Бриком и О. Леонидовым к 22 июля, когда фабрика и послала письмо режиссеру.

В тот же день экземпляр сценария был выслан В. Э. Мейерхольду в Харьков с запиской ассистента режиссера.

 

 

 

Многоуважаемый Всеволод Эмильевич!

Чуть ли не в дверях фабрики меня встретили сценарием.

Один экземпляр сейчас же посылаю Вам.

Сам буду читать вечером, дома, в тиши.

Моисей Никифорович просил передать Вам, что с Бриком полная договоренность: можете делать, что хотите—обид не будет никаких.

Мой сердечный привет Зинаиде Николаевне и Вам.

 

В. Э. Мейерхольд выехал в Харьков 21 июля. Там проходили гастроли его театра, и на 24 июля была назначена премьера спектакля «Командарм 2» (по пьесе И. Сельвинского). З. Н. Райх играла в нем роль Веры. В Москву режиссер вернулся 27 июля.

Из записей Подобеда явствует, что Мейерхольд встречался с О. Бриком 29 июля вечером. 2 августа Брик приезжал на студию в съемочную группу. 6 августа в тетради ассистента запись:

«Вечером в 19 часов у Мейерхольда Брик и я. Брик рассказывал, как он задумал вариант начала картины. Обещал завтра утром дать в отпеч[атанном] виде» (л. 40 об.).

Надо полагать, режиссера решительно не устраивал почтительно традиционный подход сценаристов к роману классика русской литературы — иллюстративное (чтобы не сказать — рабское) переложение фабулы «Отцов и детей» применительно к самым расхожим штампам экранизаций. По всей видимости, тот вариант начала картины, с которым можно познакомиться ниже, — результат бесед режиссера со сценаристом.

Дополнительный аргумент к этому предположению — решение эпизода на строительстве железной дороги, практически варьирующее аналогичный эпизод из сценария «Стальной путь», написанного Н. Охлопковым,

В. Федоровым и Н. Экком в 1925 году для постановки В.Э.Мейерхольда (ср. «Киноведческие записки», № 13, с. 208–209).

 

 

Мейерхольду

Новая редакция начала I-ой части

 

<....>

 

Эти вставки, своего рода пролог, предшествующий действию романа Тургенева, существенно изменяли понимание главного героя будущего фильма — он напрямую связывался с петрашевцами. Но эти вставки

вносили и заметный диссонанс в структуру сценария. Пролог демонстративно отсылал к поэтике новаторских фильмов советского кино — его можно сопоставить с лучшими эпизодами «Конца Санкт-Петербурга» В. Пудовкина. Остальное же действие сценария было решено чуть ли не в стандартах дореволюционных экранизаций. В целом сценарий никоим образом не отвечал требованиям конца 20-х годов, как их ни понимать.

Это было ясно и на фабрике.

На титульном листе одного из экземпляров опуса О. Брика и О. Леонидова наличествует отзыв А. Ржешевского, датированный 9 августа, который может показаться грубым, но от этого он не становится менее справедливым:

«И прежде всего это не сценарий. С таким же успехом можно ставить картину сразу по книге. Интересно, на что режиссер может рассчитывать, приступая к постановке по такому сценарию (невзирая на имя). В наше время, когда уже имеют представления и знают цену халтуре, эта халтура вне представления. Безобразие!» (ф. 998, оп. 1, ед. хр. 376, л. 2).

Так что в письме от 30 августа Мейерхольд, когда констатировал, что «сценарий был представлен с опозданием и не в удовлетворительном виде», проявил почти чудеса деликатности.

Пока О. Брик и О. Леонидов завершали сценарий, группа, полагая, что съемки можно будет начать сразу по его представлении, готовилась к предстоящей работе: руководство кинофабрики предполагало, что съемки начнутся в августе.

Мейерхольд вместе с ассистентами утверждал эскизы костюмов, над которыми работал Н. П. Ульянов. Вместе с фотографами, художниками, а позднее оператором А. Шеленковым режиссер (часто вместе с З. Н. Райх) выезжал в Подмосковье, где подыскивались дворянские усадьбы для съемок сцен в Марьино и в Никольском (впрочем подыскивалась натура и для деревушки Базаровых).

16 августа Подобед записывает, что вечером Мейерхольд виделся с Алейниковым и «они решили:

Съемку назначить на начало октября. Весь сентябрь посвятить деланию сценария с тем, чтобы в начале октября начать снимать. Натуру иметь часть осенней, часть зимней» (ф. 2613, оп. 1, ед. хр. 13, л. 45 об.).

Однако сроки начала съемок были перенесены не только из-за катастрофы со сценарием. Другой — не менее существенной — причиной стали затруднения с выбором актера на главную роль.

Надо заметить, что с этим сюжетом связано больше всего разного рода домыслов и всяческих легенд. Было ли это поначалу рекламным трюком кинофабрики? Была ли это журналистская утка? Однако до сих пор продолжает бытовать мнение, что в главной роли должен был сниматься В. В. Маяковский. И хотя сам режиссер еще в середине 30-х годов объяснил, что не собирался снимать в своем фильме поэта, эта красивая легенда (или досужий вымысел, если угодно) обрела вторую молодость после публикации «Травы забвения» Валентина Катаева. (Впрочем, и многие другие фантазии обретали с помощью замечательного пера этого писателя необычайную достоверность.)

Как же на самом деле развивались события?

В тетради Подобеда поискам исполнителей (в том числе и на роль Евгения Базарова) посвящено немало записей. В них мелькают самые разные претенденты: не только драматические актеры, но даже оперные певцы и балетные исполнители. Из известных имен, пробовавшихся на Базарова, упомянем актера МХАТа Бориса Ливанова и популярного киноактера Петра Соболевского. Представляет интерес то, что на роль Аркадия пробовался пианист Лев Оборин.

Ниже печатается несколько писем, в которых запечатлена развязка поисков исполнителя главной роли.

 

 

 

Многоуважаемый Константин Павлович,

Обращаюсь к Вам с великой просьбой помочь мне своим советом.

Дело в том, что я, пока тщетно, ищу для В. Э. Мейерхольда актера на роль Базарова для картины по роману Тургенева «Отцы и дети».

В Москве ничего нет.

Быть может, Вы, зная хорошо наличные в Ленинграде актерские силы, могли бы кого-либо из них нам рекомендовать.

Нужен настоящий мужчина. Оригинальной внешности, обаятельной улыбки, с умным взглядом.

Нам все чудится молодой Леонидов (Мхатовец) или молодой Маяковский.

Но пусть это Вас нисколько не связывает.

Нужен человек, обращающий на себя внимание оригинальной, сильной лепкой лица и сильной фигурой.

Быть может, в поле Вашего зрения и знания есть кто-либо подходящий.

И тогда хочется:—кто он, адрес, и, быть может, эти кандидаты пришлют нам свои фото в жизни.

Не вините, что так беспокою Вас.

Пишу Вам, потому что думаю, что Вы меня помните и помните хорошо.

 

П. А. Подобед был на редкость организованным профессионалом: он сохранял копии всех деловых писем. Напечатанное выше письмо адресовано известному актеру и режиссеру Константину Павловичу Хохлову, работавшему в Московском Художественном театре с 1908 по 1920 год. Подобеда Хохлов должен был помнить как сотрудника МХТ — управляющего делами и заведующего художественной частью театра в 1918–1919 и 1921–1926 гг. Кроме того, Подобед был связан с коллективом Л. В. Кулешова и снимался в главной роли в фильме «Мистер Вест», а Хохлов был первым мужем Шурочки Боткиной, известной кинематографистам Александры Сергеевны Хохловой, соратницы Льва Владимировича Кулешова.

К. П. Хохлов еще до революции снимался в двух фильмах Мейерхольда: в вышедшем на экраны «Сильном человеке» и так и не завершенных «Навьих чарах». С 1920 года он работал в Петроградских (позднее Ленинградских) театрах, с 1922 года он был главным режиссером Большого драматического театра.

Обратим внимание на фразу: «Нам все чудится… молодой Маяковский». Может быть, здесь имеется в виду роли молодого поэта в кино, в частности фильм «Барышня и хулиган», любовные перипетии которого, думается, можно сопоставить с любовной драмой Базарова и Одинцовой.

 

 

 

Многоуважаемый Порфирий Артемьевич,

К великому сожалению, никого для Вас не мог найти. Перебрал всех играющих здесь актеров, и, мне кажется, ни один не подходит.

Больше всего остановил мое внимание Симонов — Вы его должны знать:

Кастусь Калиновский, Ломоносов («Сын рыбака»), Артем («Каин и Артем») и др. фильмы. Он высокий, складный, без всякой сладости, с хорошим русским выразительным лицом, вообще, актерский материал в высокой степени доброкачественный. Одно горе — уж очень примелькался на экране за последнее время.

Он актер Александринского театра. Сейчас он уехал на отдых, куда — не мог узнать. Недели через две вернется. Но если он Вам приглянется, напишите мне, я еще попытаюсь его разыскать. Вот, к сожалению, все.

Сейчас особенно трудно кого-либо найти в мертвый сезон.

Жму Вашу руку и желаю успеха.

 

 

 

Многоуважаемый Константин Павлович,

Спасибо очень, что откликнулись.

О Симонове я уже давно сам думал. Но мне передавали, будто он занят на каких-то съемках и надолго.

Так что Ваше известие, что он свободен, для меня было приятной неожиданностью.

Чрезвычайно буду благодарен, если Вы сможете обнаружить его местопребывание и меня известить.

Еще раз очень и очень Вам спасибо.

Жму крепко руку.

 

 

 

Многоуважаемый Порфирий Артемьевич,

Увы, по произведенным мною розыскам оказалось, что Симонов сейчас снимается на Волге у реж[иссера] Петрова-Бытова. Вернется сюда 20-го августа и должен будет оканчивать картину здесь на фабр[ике] Совкино. Павильонных съемок предполагается не так много, но все-таки это займет время.

Простите, что невольно ввел в заблуждение и не сообщил Вам сразу точно.

Пока больше никого рекомендовать не могу.

С искренним уважением

 

В 1976 году была опубликована телеграмма В. Э. Мейерхольда от 10 августа 1929 г. его ученику и актеру его театра (ушедшему от учителя в 1926 году) Н. П. Охлопкову: «Предлагаю Вам участвовать качестве актера фильма “Евгений Базаров” роману Тургенева “Отцы и дети”, который ставится мною “Межрабпомфильме”. Предлагаю роль Евгения Базарова. Сообщите, когда освобождаетесь Вашей режиссерской работы.

Сделайте все возможное чтобы предложение принять обязательно. Вы мне очень нужны» (В. Э. Мейерхольд. Переписка. 1896–1939. М., 1976, с. 300–301. Кстати, телеграмма Мейерхольда напечатана в книге по копии из фонда П. А. Подобеда.)

Теперь, когда мы узнали предысторию обращения Мейерхольда к своему ученику с предложением роли, становится более понятен и тон телеграммы. Охлопков заканчивал съемки своей картины «Путь энтузиастов» (она вышла на экраны в следующем году). Он тоже, как и Николай Симонов, был связан обязательствами. Однако бывший ученик не замедлил с ответом. 12 августа из Киева была отправлена его телеграмма.

 

 

 

Москва Театр

Мейерхольда Мейерхольду

Буду Киеве до шестнадцатого августа дальше Одессе по первое сентября точка Монтирую сентябре Москве точка Постараюсь освободиться половине октября точка Это время могу совмещать работу у вас Москве точка После октября вашем распоряжении точка Вашему предложению необычайно рад Телеграфируйте

 

Телеграмма Охлопкова дошла до группы 13 августа. Об этом есть запись от 14 августа в тетради Подобеда: «Вчера получена от Охлопкова телеграмма, что он занят до 1-го октября, но потом он с радостью будет работать с Мейерхольдом» (там же, ед. хр. 13, л. 45).

16 августа Мейерхольд и Алейников приняли решение об исполнителе главной роли. Вот конец записи от 16 августа в тетради Подобеда:

«Решено взять на Базарова — Охлопкова. Вечером Райх и Мейерхольд уехали в Киев на гастроли своего театра» (там же, л. 46).

В Киеве Мейерхольд застал Охлопкова, и они окончательно обо всем договорились. Осталось уладить формальности. О них Подобед пишет Мейерхольду.

 

 

 

г. Москва

Многоуважаемый Всеволод Эмильевич!

18-го августа я получил от Охлопкова телеграмму:

«Виделся Мейерхольдом договорился могу работать с начала октября.

Вами договориться могу Киеве двадцатого до часу дня после уезжаю Одессу на две недели. Телеграфируйте где кто и когда будет вести со мной конкретные переговоры об условиях. Охлопков».

К 20-му числу послать ответа я не мог.

Его Одесского адреса я не знаю. Полагаю, быть может, Охлопков оставил его Вам. Буду очень благодарен, если, в этом случае, Вы найдете время написать ему:

«Моисей Никифорович просит передать, что вопрос об Охлопкове решен положительно; что в смысле материальных условий фабрика, конечно, благополучно с ним договорится и что, когда он к началу октября вернется в Москву, то с ним будет заключен и надлежащий договор».

В Москве, увы, чудная погода. Шеленков и я с тревогой думаем об осени — вдруг подведет.

От отпуска мне придется отмазаться, хотя Вы и милая Зинаида Николаевна так настаивали. На 2 недели для меня ехать непосильно дорого, а на месяц не решусь проситься. Все равно, имея в виду начало работ с первых чисел октября, не пустят.

Желаю Зинаиде Николаевне и Вам благополучного здравствования.

Вас уважающий

 

В письме Подобед «отмазывается» от отпуска. Надо думать, что Всеволод Эмильевич и Зинаида Николаевна «настаивали», чтобы ассистент сопровождал их в поездке в Одессу, где должен был гастролировать в сентябре их театр. В тетради Подобеда есть записи об отъезде режиссера в Одессу 1 сентября и о возвращении его в Москву 19 сентября.

Последняя беседа режиссера (из Киева он вернулся 26 августа) с ассистентом состоялась 28 августа. Вот отчет Подобеда о ней:

 

Вечером я у Мейерхольда:

1. Мейерхольд сказал, что он работает над сценарием и делает наброски. Но что ему нужны еще материалы, для чего он просит ему сделать аудиенцию у Покровского.

2. Хочет в субботу повидать Ульянова.

3. Насчет актеров просит не торопиться, т.к. этот вопрос его совершенно не беспокоит. Все[х], говорит, найдем, когда всё по сценарию будет готово.

4. В воскресенье он уезжает к театру в Одессу до 15 сент[ября].

5. Охлопков приедет в середине сентября, и мне с ним надо завязать деловые отношения, а когда приедет Мейерхольд, то заключать условие.

6. Мейерхольд пришел к заключению, что надо так строить работу: зимой снять павильоны и то по Петербургу (натура), что надо будет ввести, а всю натуру весной и летом в будущем году.

7. Относительно Бабенчикова: конечно, предложение его предоставить нам подлинные вещи и мебель заманчиво и важно, тем более что это за собой застраховать важно.

 

30 августа режиссер наконец написал письмо на студию, где изложил условия, на которых он согласен продолжать работу. И уже 1 сентября у него состоялась встреча с художником.

Вот что о ней записано в тетради Подобеда:

«В 16 часов Мейерхол[ьд] рассматривал работу Ульянова, главным образом женские костюмы и костюм Базарова.

Одинцову почти одобрил, а Базаров не понравился» (там же, л. 49 об.).

Далее в тетради Подобеда записи становятся отрывочными, их разделяют большие временные промежутки. Последняя из них датирована 27 января 1930 года. Следующие за ней листы из тетради вырваны. Что записывал там ассистент режиссера? А, может, он вырвал чистые листы?.. Оставим праздные предположения.

В записях за эти месяцы Мейерхольд упоминается только один раз:

«Окт[ябрь] 3-ье, четв[ерг]. Мейерхольд рассказал Алейникову наметку сценария, кроме того о художнике, об операторе, об актере (все из его театра)» (там же, л. 50).

Создается впечатление, что режиссер почти потерял интерес к своему кинематографическому детищу.

Следующая дата, по которой можно определить ход дел — 25 декабря 1929, когда Мейерхольд делал доклад на расширенном заседании литературного отдела Художественного совета «Межрабпомфильма». В газетном отчете («Кино», 1930, 7 января) излагался проект постановки, как он виделся режиссеру.

Сопоставляя текст этого отчета с набросками сценария, о которых шла речь во время встречи Подобеда с Мейерхольдом в конце августа, приходишь к мысли, что за четыре месяца режиссер мало что сделал.

Надо сказать, что публикуемый ниже текст носит на себе следы неоднократного чтения: так карандашные пометы режиссера следует датировать весной 1931 года, когда он в последний раз вернулся к своему замыслу. Но в основном текст, надо думать, был написан в августе 1929 года. Он печатается целиком впервые (отдельные отрывки из него напечатаны в монографии А.В.Февральского), кроме более поздних помет Мейерхольда, расшифровка смысла которых и комментарии требуют большой аналитической работы.

 

 

 

Наброски

 

<...>

 

 

 

Летом 1930 года запланированные съемки так и не состоялись.

В. Э. Мейерхольд вместе с театром в конце марта выехал на гастроли в Германию, затем театр переехал в Париж, затем режиссер отдыхал во Франции и лечился. В Москву он вернулся осенью.

Трудно сказать, собирался ли Мейерхольд возвращаться к оставленному замыслу. Однако в конце 1930 года Московская рабоче-крестьянская инспекция обследовала кинофабрику «Межрабпомфильм», в результате, учитывая значительные затраты, предложила установить срок постановки фильма.

1 марта 1931 года состоялось обсуждение плана фильма.

В архиве Мейерхольда (ф. 998, оп. 1, ед. хр. 380) сохранились 4 листка.

Два из них — тезисы выступлений самого Мейерхольда (л. 3 и 4). На одном, по всей видимости, план вступительного слова:

«Проблемы сценарной работы. Киноновелла.

Режиссер кино.

Отцы и дети. Сц[енарий] Брика.

Мой сценарий.

Метод.

Условный театр и принципы его в применении к кино.

а) монтаж до

б) монтаж после съемки» (л. 4).

На втором (л. 3), датированном « 1–III–1931», — запись ответа одному из выступавших (Левидову).

Сохранились также (л. 2) краткие записи выступавших: Пудовкина, Пессимиста (псевдоним В.З.Швейцера), Лашевича, Астрова, Бабицкого, Кауфмана, Евлахова, Фалиновского, Шутко, Леонидова, Шалытова, Андриевского, Левидова. Порой это два-три слова, иногда обрывок мысли.

Представление о содержании выступлений практически составить не удается. Впрочем, некоторые негативные оценки Мейерхольд зафиксировал: «Бабицкий: Прием есть. Сценария нет», «Леонидов: М-д не сценарист». Но были выступления, не отказывающие замыслу в праве на существование — Шутко и Андриевского.

Этот лист также датирован — «1–III–1931».

Еще на одном листе (л. 5) выступления Черневского, Андриевского (вероятно, повторное), Гроцкого и Савицкого.

На совещании выступало достаточное количество крупных чиновников (как партийных, так и государственных), и, можно предположить, велась стенографическая запись. Хотелось бы надеяться, что со временем она будет обнаружена.

Как бы то ни было, но дата этого мероприятия даст нам возможность привязать к ней три публикуемых ниже фрагмента: записи режиссера на отдельных карточках, схему сценария и либретто. Думается, что все они написаны до 1 марта 1931 года, а либретто успел кто-то к совещанию и прочитать (видимо, этим можно объяснить реплику Пудовкина: «Вопрос: когда ждать 2-го экземпляра»).

Напомним, что Мейерхольд давал задание своему ассистенту — устроить ему аудиенцию у Покровского.

М. Н. Покровский — лидер пролетарских историков, руководитель Коммунистической академии и Института красной профессуры. Он автор знаменитого афоризма: «История — это политика, опрокинутая в прошлое».

В публикуемых ниже материалах влияние школы Покровского оставило заметный след. Это сказалось и в обострении классового подхода, и в характеристике (доходящей до карикатуры) персонажей-дворян, и в системе исторических аналогий («срывов»), обращенных как в глубокое прошлое (вплоть до инквизиции), так и в жгучую современность (включая то, что увидел заграницей сам Мейерхольд).

Наша цель заключается в том, чтобы ввести в научный оборот новые документы.

Анализ их, сопоставление со спектаклями Мейерхольда конца 20-х—начала 30-х гг., включение поисков Мейерхольда в контекст советского кино того же периода — задача других работ. Будем надеяться, ближайшего времени.

 

 

 

<...>

 

Ниже печатается либретто. Оно написано на больших листах (формат А3), в 3 колонки: в средней — эпизоды произведений Тургенева («Отцы и дети» и затем «Новь»); в левой — в основном «срывы» в прошлое (ассоциации, предшествующие действию романа Тургенева); в правой — «срывы» в современность.

Текст правился автором как стилистически, так и композиционно: эпизоды переставлялись, выбрасывались, вписывались и т.п.

Перед текстологом здесь стоит сложная задача: не нарушая авторской воли так подготовить текст, чтобы читатель имел представление как об окончательных намерениях автора, так и стадиях работы.

«Срывы» (т.е. комментарии режиссера) введены в связный текст следующим образом: сначала дается отсылка к прошлому, затем — скачок в  настоящее. Понятно, что в окончательном монтаже последовательность эпизодов могла быть более сложной, но у нас нет ключа к монтажным решениям режиссера.

В фигурные скобки заключены эпизоды, вычеркнутые автором, но необходимые как для понимания связности повествования, так и для осмысления становления его замысла: отказ от фабулы романа Тургенева и усиление социологического (можно даже сказать: вульгарно-социологического) подхода к историческим событиям.

Видимо, и сам В. Э. Мейерхольд понимал, как сложно в словах зафиксировать представление о будущем фильме. На обороте листа 16 им начаты в тезисной форме заметки о либретто:

«Необходимые пояснения:

Я против литературного сценария

Рабочий сценарий А.

Монтажные листы Б

как рабочий сценарий».

Может быть, публикуемое ниже либретто в какой-то мере можно считать «рабочим сценарием А».

Надо полагать, до «монтажных листов Б» дело так и не дошло.

И все же публикуемый текст дает представление о режиссерской трактовке фильма: насколько далеко и в каком направлении развивался замысел Мейерхольда от конспекта романа «Отцы и дети» в набросках до своего рода коллажа тургеневских мотивов в либретто.

 

 

 

<...>

 

Все завершилось 19 апреля 1931 года, когда А. В. Луначарский написал рецензию на сценарий (она была напечатана в книге А. В. Февральского).

Бывший глава Наркомпроса старался быть в меру деликатным, но отзыв его беспощаден: определив сценарий как «слабый», далее он писал: «История Базарова—Кирсановых—Одинцовой сделалась какой-то незаконченной и маловыразительной. Ее значительность как повествования снизилась. Комментарии (срывы) и пояснения «вожатого» очень случайны и вряд ли могут дать что-либо существенное современному зрителю даже невысокого уровня». Итог подводился неутешительный:

«Сожалею об этой неудаче, но по моему убеждению — она несомненна» (см. Февральский А. Указ соч., с. 105).

Для исследователя здесь важен не приговор, а информация: по всей видимости, после совещания 1 марта Мейерхольд все-таки написал сценарий (или привел в какой-то близкий к законченности вид либретто).

Где-то этот текст мог сохраниться. Поиски должны продолжиться…

 

 

Информацию о возможности приобретения номера журнала с полной версией этой статьи можно найти здесь.