Стремление осмыслить важнейшие вехи в истории кино требует расширения источниковой базы исследований и более глубокого и всестороннего анализа кинематографического наследия (и прежде всего его истоков) на всех этапах становления и развития с учетом деятельности в этой области ученых и специалистов разных поколений — представителей различных стран мира. Здесь важно не пропустить объективно значимое. Это, видимо, возможно, сочетая два принципа отбора: включая в научный оборот документальные свидетельства и факты, по какой-либо причине остро востребованные сегодня, а также выделяя те имена, которые спустя годы и даже десятилетия могут претендовать на должное признание современных деятелей кинематографа, культуры и мировой общественности. В этом случае нельзя обойти вниманием и те взгляды и воззрения методологов и теоретиков документального кино, которые в свое время наделали много шума в момент публикации своих трудов как в гуманитарной, так и в естественно-научной сфере.

Наиболее показательной и впечатляющей в этом отношении является не очень длительная по времени кинематографическая и научная деятельность Б. Матушевского, первого в мире ученого, который предсказал и научно обосновал будущее кино как инструмента научного исследования и нового источника исторической науки, требующего равного к себе отношения как к книжному раритету и музейному экспонату[1].

Несмотря на несомненный вклад Б. Матушевского в развитие мирового киноведения и кинофотодокументальной архивистики, его имя и творчество до сих пор не получили должной и заслуженной оценки и признания в научных кругах и печати.

Действительно, как показал проведенный анализ историографических материалов о жизни и творчестве Б. Матушевского, в настоящее время пока не имеется ни одного монографического исследования, которое могло бы претендовать на достаточно широкий охват его деятельности в Польше, Франции и России. Его имя отсутствует в крупных энциклопедических изданиях по истории кино. Б. Матушевский даже не упоминается ни в «Хронике мирового кино» Дэвида Робинсона (публиковалась в качестве приложения к журналу «Сайт энд саунд» и перепечатывалась в российских периодических изданиях — журналах «Искусство кино» и «Киносценарии»), ни во «Всеобщей истории кино» Ж. Садуля и «Истории киноискусства» Ежи Теплица (в русском издании).

Наиболее ощутимый вклад в изучение отдельных сторон кинематографического пути Б. Матушевского внесли польские ученые, среди которых следует в первую очередь назвать В. Евсевицкого, З. Чечот-Гаврака, В. Вирзевского, Б. Михалека и других. Важной вехой в утверждении вклада Б. Матушевского в мировое киноведение, источниковедение и архивоведение явилось включение посвященной ему отдельной статьи в энциклопедическое издание «Биографии» выдающихся ученых (20-й том), вышедшее в свет в 1975 году (автор статьи В. Евсевицкий), а также в «Историю польского кино». Из работ последних лет следует назвать подготовленную впервые научную публикацию основных трудов Б. Матушевского: «Новый источник истории. О создании хранилища исторических документов» и «Живая фотография. Чем она является и чем она должна быть». Эта работа была успешно осуществлена в 1995 году Польской фильмотекой.

Достоинства этого издания очевидны. Они прежде всего состоят в попытке обобщить и проанализировать собранный за последние годы материал о Б. Матушевском в польских и французских архивах и библиотеках. Научный интерес в этом плане представляют комментарии и статьи З. Чечот-Гаврака, а также воспоминания-эссе Я. Якоби, дающие возможность на основе ранее неизвестных или малоизвестных биографических фактов осуществить более широкое толкование первых в мире трактатов о кино и жизненного пути Б. Матушевского. Одной из отличительных черт этих публикаций является то, что основное внимание в них уделено польскому и частично французскому периоду жизни и деятельности Б. Матушевского.

На периферии исследований оставалась и до сих пор остается работа Б. Матушевского в качестве фотографа и кинооператора в центральной России — Петербурге и Москве, а также в Крыму.

Поскольку труды Б. Матушевского не были изданы на русском языке, его имя было известно только узкому кругу специалистов в России и в СССР. Кроме того, сведения, содержащиеся в опубликованных материалах, не всегда отличались достоверностью и полнотой; краткая характеристика его кинематографической деятельности излагалась фрагментарно и носила преимущественно информационный характер.

Так, первое упоминание о его съемках в качестве фотографа содержится в одном из популярных российских журналов конца XIX‒начала XX вв. «Фотограф-любитель» в рубрике «Обзор литературы», где говорится о выходе в свет в Париже брошюры (ее название не сообщается) и подготовке к изданию ежемесячного журнала «La Chronophotographie et ses applications»[2].

Насколько нам известно, это была единственная заметка о Б. Матушевском в досоветской печати.

Советское киноведение также не уделяло должного внимания родоначальникам изучения кинодокументов как исторических источников и объектов архивного хранения, среди которых одно из первых мест занимал Б. Матушевский.

Выдающийся деятель отечественной фильмографии Вен. Вишневский («Птолемей российского кино», как называли его в литературе) в одной из своих статей, посвященных первым отечественным периодическим киноизданиям, также по существу основывался на информации журнала «Фотограф-любитель», называя Б. Матушевского первым кинотеоретиком и автором первых исследований о «специфике» кино[3].

Во второй половине 40-х годов большой интерес к Б. Матушевскому проявил профессор Г. Болтянский. Ему принадлежит первый (и пока единственный доступный в России, но до сих пор не опубликованный) перевод на русский язык брошюр «Новый источник истории», «Живая фотография. Чем она является и чем она должна стать». Особую ценность представляют сохранившиеся в рукописи «Замечания Г. Болтянского по Матушевскому», в которых он пытается дать оценку научной деятельности Б. Матушевского и как пропагандиста кинематографических знаний[4].

В начале 50-х годов аналогичная по содержанию информация была помещена в книге профессора Е.М. Голдовского[5].

Наиболее широкий подход к творчеству Б. Матушевского обозначен в книге выдающегося советского киноведа С.С. Гинзбурга. Однако автор в основном оперирует сведениями, имеющимися в брошюрах Б. Матушевского, используя их без серьезного критического анализа[6].

Любопытные сведения общего плана о работе Б. Матушевского в кино в качестве оператора братьев Люмьер можно найти в книге Я.К. Маркулан, изданной в СССР в 1967 году, а также в переведенной на русский язык монографии американского киноведа Джея Лейды. Последний автор справедливо считает, что в проектах Б. Матушевского конца XIX века были сформулированы новаторские идеи, представляющие особый интерес для историков и архивистов[7].

Не остался незамеченным в отечественной литературе вклад Б. Матушевского в изучение источниковедческой и архивоведческой проблематики кинофотодокументов[8].

В наши дни интересные замечания о зачинателях российского кино, основанные на архивных документах, высказаны Р. Янгировым, Светланой и Сергеем Казаковыми на страницах журнала «Искусство кино»[9].

Таким образом, изучение состояния и уровня исследованности кинематографической и научной деятельности Б. Матушевского в России показало, что этот вопрос находится фактически in statu nascendi. Никаких целостных и самостоятельных исследований здесь не выявлено. Более того, выяснилось, что практически все авторы базировались на одном и том же (достаточно ограниченном) материале. К тому же все эти работы характеризуют иллюстративный подход к анализу деятельности Б. Матушевского и то, что ни один из фактов не подкреплен в них документальными свидетельствами.

Исходя из этого, в настоящей работе (ни в коей мере не претендующей на полноту и глубину анализа) предпринята по существу лишь первая попытка рассмотрения в комплексе деятельности Матушевского в России. Особое внимание при этом обращается на хронологические рамки его пребывания во внутренних губерниях в качестве фотографа и кинооператора, отдельные аспекты его жизни в Российской империи, характер и содержание произведенных им съемок.

Специальное место в работе отведено оценке научного вклада Б.Матушевского, рассмотрению целого круга спорных, проблемных вопросов, а также тех из них, которые могут быть классифицированы как перспективные.

Реализация данного замысла может быть по-настоящему эффективной только при условии существенного расширения источниковой базы исследования, введения в научный оборот новых или малоизвестных документальных данных, отложившихся в архивных фондах, а также системного использования достижений историографического наследия в данной области.

Исходя из сформулированных целей и задач исследования, первостепенное значение для нас имела работа по выявлению объектов хранения документов, связанных с именем Матушевского. Она осуществлялась в течение нескольких лет, отличалась особой трудоемкостью и явилась, по сути, первым этапом в сборе материала по теме. Важно заметить, что эта работа носила целенаправленный и фронтальный характер. Она проводилась в нескольких архивохранилищах Москвы, Петербурга и Варшавы и в основном была обусловлена характером и особенностями деятельности Б. Матушевского в России.

Анализ показал, что документы по интересующей нас теме сконцентрированы в трех крупных архивах: Российском государственном архиве литературы и искусства (г. Москва), Российском государственном историческом архиве (г. Санкт-Петербург), Архиве древних актов (г. Варшава).

Интересный массив документов сконцентрирован в Российском государственном архиве литературы и искусства в фонде профессора Г.М. Болтянского, одного из крупных российских историков кино и фотографии. Здесь достаточно широко представлено научное наследие Б. Матушевского на французском языке с переводами на русский язык Болтянского фрагментов двух его брошюр, ставших сразу после их выхода в свет событиями в культурной жизни Европы. В целом этот материал представляет исключительную ценность, так как речь идет о рукописях наиболее известных трактатов автора «Новый источник истории» и «Живая фотография. Чем она есть и чем она должна стать». Перспективной представляется возможность для проведения критического анализа в процессе сопоставления текстов рукописей, отложившихся в архивах и библиотеках разных стран.

Потенциально значимым объектом исследования остается Российский государственный архив кинофотодокументов, в фондах которого содержится более тысячи съемок и сюжетов, относящихся к концу XIX‒начала XX вв. Работа по выявлению съемок, непосредственно принадлежащих Б. Матушевскому, только разворачивается. Не исключена возможность, что поиски и находки этих съемок еще впереди. Сложность их выявления заключается в том, что подавляющая их часть полностью не атрибутирована. Необходимо учесть при этом, что в первые годы существования кинематографа не было принято указывать в титрах киножурналов, в том числе и в таких известных как «Пате-журнал», «Хроника Гомон», имена операторов, организаторов и других участников съемочного процесса.

Центральное место в данном исследовании занимают документы о Б. Матушевском, сохранившиеся в фондах Министерства Императорского двора в Российском государственном историческом архиве. Их ценность состоит в том, что они охватывают достаточно большой хронологический период — два года и четыре месяца (ноябрь 1899 г.‒февраль 1902 г.).

Определенной сенсацией можно считать наличие в обнаруженных делах целой гаммы разновидностей документов, представленных в виде финансово-платежной документации, переписки, справок и заключений канцелярии Министерства Императорского двора, рукописей писем Б. Матушевского на французском и русском языках и др. Адресатами Б. Матушевского были министр Императорского Двора барон В.Б. Фредерикс, заведующий канцелярией министерства К.Н. Рыдзевский, генерал-майор Ширинкин, начальник канцелярии Дворцового коменданта генерал-адьютант Гессе и др. Особый интерес вызывают автографы на письмах Б. Матушевского крупных российских чиновников.

Эти документы в совокупности содержат ценные сведения об участии Б. Матушевского в организации и проведении киносъемок Их Императорских величеств, о причинах его обращения в правительственные учреждения, статусе, настроении, жизненных трудностях, материальном состоянии, научных интересах (в том числе экземпляры изданных брошюр), творческих планах и т.д.

Нельзя считать исчерпанными возможности поиска и выявления отдельных документов о Б. Матушевском в польских архивах. Например, сравнительно недавно в Архиве древних актов (г. Варшава) найден документ, ранее неизвестный специалистам, свидетельствующий об интересе, проявляемом Варшавской полицией к личности Б. Матушевского. Он датируется 17 февраля 1915 года.

Таким образом, подводя итоги оценки источниковой базы, можно суммировать, что в настоящее время в нашем распоряжении имеется целый комплекс документов, способных раскрыть отдельные стороны кинематографической и научной деятельности Б. Матушевского вообще и в России в частности. Располагая и оперируя достаточно репрезентативной источниковой базой, рассмотрим в логической последовательности несколько наиболее животрепещущих вопросов, каждый из которых в ряде случаев носит проблемный и дискуссионный характер.

Усилиями польских ученых (В. Евсевицкий, З. Чечот-Гаврак, Я. Якоби и др.) выявлены основные вехи биографии Б. Матушевского. Особенно подробно это раскрыто в научном издании Польской фильмотеки в 1995 году.

На основании архивных документов, которыми мы располагаем, можно внести несколько уточнений и дополнений в его биографию. Личность бесспорно неординарная, Б. Матушевский получил, скорее всего, хорошее образование. Сохранившаяся в архивных фондах его переписка с Министерством Императорского Двора свидетельствует о том, что он достаточно свободно писал свои письма на трех языках: польском, русском и французском, причем все они отличаются красивым, аккуратным, практически каллиграфическим почерком.

Кроме того, следует обратить внимание и на содержательную сторону текстов писем. Все они тщательно структурированы, продуманы, логично изложены и полностью соответствуют по своей форме существовавшему в то время этикету.

Складывается также впечатление, что Б. Матушевский в период своей активной фотографической и кинематографической деятельности (1897–1900 гг.) был достаточно состоятельным и обеспеченным в материальном отношении человеком. Это подтверждается тем, что он имел в Санкт-Петербургском отделении Коммерческого банка в Варшаве текущий счет, на который перечислялись обычно заработанные им деньги (оплата за кинематографические услуги, денежные вознаграждения и другие поступления).

Таким образом, установлен сам факт существования у Б. Матушевского личного счета в банке, однако общая сумма сбережений на данный отрезок времени остается пока неизвестной.

Остается сожалеть, что мы мало, ничтожно мало знаем об его жизни. Такого рода сведения почти не сохранились в архивных фондах, редко встречаются в мемуарной литературе (пожалуй, исключение составляют воспоминания Я. Якоби, относящиеся к более позднему периоду деятельности Б. Матушевского)[10].Можно согласиться с польскими учеными (В. Евсевицкий, З. Чечот-Гаврак), что сведения об его жизни и деятельности обрываются 1900 годом[11].

В этом случае каждый найденный документ о Б. Матушевском представляет исключительную ценность. В конце 1994 года, работая в Архиве древних актов в Варшаве, я обнаружил в одном из дел по политическому розыску и наблюдению за разными лицами следующую запись о Б. Матушевском, датированную 17 февраля 1915 года. Ввиду особой важности этого документа привожу его содержание полностью: «Разбор шифрованной телеграммы от Начальника Радомского губернского жандармского управления генерал-майора князя Микеладзе от 17 февраля 1915 г. за № 126. Помощник Болеслав Александрович Матушевский проживает в Варшаве, у сестры на Сенаторской улице, дом №6. Иногда останавливается в Европейской гостинице. Это лицо, о котором я Вам докладывал. Верно: Начальник канцелярии подполковник Манькович»[12].

Как мы видим, речь идет о Матушевском, выступающем в качестве определенного должностного лица — помощника. Здесь четко определено место его жительства в это время. Далее встают пока не разрешимые вопросы, которые практически сложно поддаются интерпретации. Безусловно одно: если в данном случае фигурирует интересующий нас Матушевский, то в это время он находился в сфере интересов полиции и за ним была установлена слежка. Не исключена возможность, что важная информация о нем докладывалась устно, т.к. других документальных данных пока найти не удалось.

Среди фотографических и кинематографических съемок, произведенных Б. Матушевским в Европе, важное место занимает российская тематика, непосредственная его работа в качестве фотографа и кинооператора на территории Центральной России и ее внутренних губерний.

Как удалось документально установить, съемки в России велись в течение августа-сентября 1897 г., а также в ноябре 1897 г. Кроме того, следует иметь в виду, что в ноябре 1897 г. Б. Матушевский зафиксировал на пленку пребывание царской семьи в Германии и Дании. Итак, можно говорить о том, что Б. Матушевский работал в Центральной России хронологически небольшой отрезок времени, в пределах пяти-шести месяцев.

В указанный отрезок времени он работал в Варшаве, являясь владельцем фотоателье «Парижская фотография Люкс-Сигизмунд и Ко» на Маршалковской ул., 111. В первом сохранившемся в российских архивах письме на имя министра Императорского двора барона В.Б. Фредерикса, датированном ноябрем 1899 г., значатся на бланке три адреса; два в Париже: улица Буасси-Дангла, 33 и улица Руаяль, 5, Ан Мон Бенк (последнее слово может означать название мастерской или фотографии) и в Варшаве: Маршалковская, 111. Можно предполагать, что фотографическая деятельность Б. Матушевского в это время была сосредоточена в нескольких местах. Что касается участия Б. Матушевского в съемках царской семьи, то оно носило, скорее всего, нерегулярный, эпизодический характер.

Наиболее концентрировано и регулярно съемки производились в августе 1897 г. Именно на этот период падает наибольшее количество фото- и киносъемок, в организации и осуществлении которых Б. Матушевский принимал непосредственное участие. Их в совокупности насчитывается четырнадцать, из них одиннадцать могли быть кинематографическими, три — фотографическими съемками; четыре события, как можно судить по имеющимся архивным данным, фиксировались фото- и киноаппаратами. Первой по времени киносъемкой можно считать визит в Петергоф и Петербург кронпринцессы австрийской эрц-герцогини Стефании в июле 1897 г., положивший начало кинематографической деятельности Б. Матушевского в России. В сентябре 1897 г. была произведена одна фото- и одна кинематографическая съемка; две съемки в ноябре этого года запечатлели царскую семью в Германии и Дании и одна — в ноябре 1898 г. в Крыму. Исходя из сказанного, можно подвести предварительные итоги: всего в указанный период Б. Матушевский произвел 16 кино- и 8 фотосъемок.

До сих пор является дискуссионным вопрос о содержательной стороне этих съемок. Имеющиеся в нашем распоряжении источники порой сообщают противоречивые сведения. Суммируя данные трактатов Б. Матушевского и других документальных свидетельств (записка для памяти от 16 ноября 1899 г., справка от 10 марта 1900 г., письма Б. Матушевского министру Императорского двора барону В.Б. Фредериксу от 12 февраля и 16 мая 1900 г., записка для памяти с автографом барона В.Б. Фредерикса от 13 декабря 1900 г.; копия записки Б. Матушевского на имя барона В.Б. Фредерикса (не датирована)[13] и других), представляется возможным составить перечень произведенных Б. Матушевским кино- и фотосъемок, который требует специального критического анализа (см. приложение).

Анализ названий этих съемок показывает, что основная их часть происходила в официальной обстановке во время визитов глав европейских государств и других высокопоставленных лиц в Россию, поездок царской семьи в Царство Польское, ее пребывания в Германии, Англии и Дании. Лишь одна съемка была произведена во время отдыха царской семьи в Крыму. Остается неясным содержание съемки у Дворцовой ограды в Петергофе (скорее всего, здесь зафиксирован эпизод прогулки Николая II с семьей).

Самостоятельное место в творчестве Б. Матушевского занимает его научная деятельность. Несмотря на появившиеся в польской печати в последние годы работы о научном вкладе Матушевского в мировое киноведение и архивистику и публикаций его основных трудов («Nowe źródło historii» и «Ożywiona fotografia, czym jest, czym być powinna»), в этом направлении еще предстоит большая и кропотливая работа ученых Польши, Франции и России. Именно в этих странах сохранились рукописи и издания его трактатов, различных по своему характеру и назначению. Так, в российских архивах (Российском государственном архиве литературы и искусства и Российском государственном историческом архиве) хранятся рукописи на французском языке двух брошюр «Новый источник истории» и «Живая фотография» и три парижских издания брошюр Б. Матушевского 1898 и 1899 гг.: Une nouvelle source de l`Historie. Creation Dé cinematographie historique. Paris. Avril. 1898. 20 p.; La Photographie animée, ce guelle est ce guelle doit etre. Paris. Imprimerie noizette etc. 1898. 80 p.; Une innovation en Graphologie et dans l`Expertise en Ecritures. Paris. 33 Rue Boissy-D`Anglasizz (Anc Photographie Benqve). 1899. 16 p.[14]

В этой связи хотелось бы обратить внимание на заметку французского информационного бюллетеня «Domitor bulletin de liaison», volume XII, No. 2. Jullet 1998 (p. 23). Из ее содержания отчетливо видно, что французские историки не располагают необходимой достоверной информацией о документальном наследии Б. Матушевского в российских архивах. Интересно, что брошюра «Живая фотография. Чем она есть, чем может быть», на отсутствие которой в Национальной французской библиотеке сетует автор заметки, имеется в архивах России. Нам представляется, что полноценное издание трудов Б. Матушевского возможно усилиями только международного научного сообщества с учетом того, что необходима серьезная, носящая целенаправленный характер, предварительная работа по апробации имеющихся в архивах и библиотеках различных стран рукописей и опубликованных экземпляров, составляющих в совокупности его научное наследие, с целью проведения сравнительного анализа этих материалов и подготовки комментариев к ним. Считаем целесообразным вести подготовку к изданию всех четырех трактатов Б. Матушевского (включая помимо трех указанных выше «Les portraits sur maux vitrifies (une dé couverte)». Paris. 1901 — в русском переводе «Портреты на стеклах, покрытых эмалью (одно открытие)»), которые в целом могли бы составить полное представление о Б. Матушевском как родоначальнике изучения кинодокументов как исторических источников и объектов архивного хранения, а также использования возможностей хронофотографии в графологии и специальных эмалевых покрытий для обеспечения сохранности фотобумаги.

Специального внимания требует идея Б. Матушевского, достаточно четко сформулированная им в брошюре «Новый источник истории», о создании кинематографической библиотеки. Это было не мимолетное заявление практикующего кинооператора. Б. Матушевский, пожалуй, один из первых в мире профессиональных кинематографистов, сознавал, что фиксация того или иного события на кинопленку является первоочередным логическим этапом процесса кинодокументирования. Однако при этом он постоянно заявлял, что важно не только снять на пленку событие или явление, происходящее в реальной жизни, но сохранить киноизображение для истории, для потомков. Эта мысль достаточно четко и последовательно прослеживается в письмах Б. Матушевского министру Императорского Двора барону В.Б. Фредериксу. В одном из них от 1 (21) февраля 1900 г. он значительно шире, чем в указанной брошюре, раскрывает свой замысел, суть которого состоит в том, чтобы собранная им коллекция исторических киносъемок составила основу кинематоисторической библиотеки с последующей передачей ее в частную Его Императорского Величества библиотеку[15].

Проект создания специализированного архива исторических кинодокументов в брошюре «Новый источник истории» выглядел несколько иначе, где Б. Матушевский предлагал несколько вариантов создания кинохранилища во Франции или при Национальной библиотеке, или при академическом институте, или в Версальском музее.

При этом Б. Матушевским была предложена обоснованная концепция постоянного пополнения киноархива новыми документами за счет регулярных поступлений киносъемок (в том числе и в качестве дара) от кинематографистов. Отбор кинодокументов должен проводиться под контролем экспертных служб, в функции которых будут входить и вопросы организации их использования. Поступившие на хранение кинодокументы должны быть учтены и подвергнуты каталогизации.

Таким образом, Б. Матушевский в течение трех лет (1898–1900 гг.) в различных аспектах на разных уровнях, в том числе на официальном, ставил вопрос об организации государственного хранения кинодокументов, о возможном доступе к ним со стороны широкого круга потребителей.

Одновременно с попыткой создания киноархива во Франции или в России Б. Матушевским была предпринята еще одна акция, которая имела европейский резонанс. Б. Матушевский проектировал издание портретов царствующих особ и их представителей на Гаагской конференции. На основе архивных документов можно говорить о том, что он обращался за разрешением в Прусское Министерство Двора поместить в это издание портрет Германского императора. Из дел Канцелярии Российского Министерства Императорского двора (март 1900 г.) и Министерства иностранных дел не усматривается, что Матушевский получил Высочайшее разрешение изготовить портрет Государя Императора для помещения его в указанное издание[16].

Складывается впечатление, этот грандиозный по своему масштабу проект все же не был осуществлен. Это мнение подкрепляется тем, что задуманное Матушевским издание в результате не было представлено на Всемирной выставке в Париже в 1900 г. (по крайней мере, до сих пор это издание не обнаружено в архивных фондах и библиотеках Европы).

Архивные документы подтверждают один чрезвычайно важный факт, связанный с тем, что российскому императору могли быть известны научные трактаты Б. Матушевского о кино. Как указывается в одном из его писем министру Императорского двора, он прилагал их в качестве подтверждения своих серьезных научных и практических намерений по организации первого в мире архива кинематографических лент[17].

Теперь становится возможным рассмотреть некоторые вопросы, связанные с жизнью и кинематографической деятельностью Б. Матушевского, которые до сих пор остаются неопределенными и по-разному трактуются в литературе и поэтому вызывают наибольший интерес у специалистов.

Первые из них и ставшие уже клишированными фразами в печати относятся к статусу Б. Матушевского как фотографа и кинооператора. Практически все исследователи за редким исключением утверждают, что он был придворным фотографом и кинооператором[18]. Единственным из российских киноведов, кто не отмечал этого факта, была Я. Маркулан, назвавшая Б. Матушевского оператором братьев Люмьер[19]. Поставил под сомнение высокий статус Б. Матушевского и Вен. Вишневский[20].

Анализ показал, что впервые назвал Матушевского придворным фотографом и кинооператором он сам, затем этого рода информация была помещена в журнале «Фотограф-любитель» и далее распространилась в другие издания без всякого документального подтверждения.

И вот сейчас на основании новых документальных данных мы можем определенно ответить на этот вопрос.

27 февраля 1902 г. Второй департамент Министерства иностранных дел России запросил канцелярию Министерства Императорского Двора, «было ли даровано г. Матушевскому право официально именоваться «фотографом его Величества Государя императора»[21]. На основании полученной на данный запрос справки указывалось, что «г. Матушевский никогда не пользовался сим званием», «из дел Министерства Императорского Двора не усматривается, чтобы г. Матушевский был удостоен пожалований звания фотографа Его Императорского Величества Государя Императора»[22]. Такого рода запросы были и раньше (см. письма Второго Департамента Министерства иностранных дел на имя заведующего канцелярией Министерства Императорского Двора К.Н. Рыдзевского от 11 марта 1900 г.)[23].

В одной из справок, подготовленных Канцелярией Министерства Императорского Двора от 13 декабря 1900 г. в связи с выходом в свет брошюры «Une nouvelle source de l`Historie», специально оговаривалось, что Матушевский «выставляет себя, как лицо весьма приближенное к Высочайшей Особе Государя Императора (с. 17 и 19)»[24]. Брошюра эта была разрешена к выпуску в России только с исключением этих мест.

Документально не подтверждается участие Б. Матушевского в киносъемке процедуры коронации Николая II (Москва, май 1895 г.). По крайней мере в архивных документах не встречается ни одного упоминания об этой съемке — первой документальной съемки в России. В нашем распоряжении имеется только одно упоминание о данном факте — в брошюре Б. Матушевского «Новый источник истории» в следующей редакции: «Кроме сцен, о которых я уже сказал, я могу также предложить от себя и многое другое, в том числе съемки, относящиеся к коронации Николая II...»[25]. Это утверждение Б. Матушевского можно интерпретировать по-разному и прежде всего с учетом контекста. Речь в анализируемом абзаце идет о составе кинодокументов будущего киноархива, среди которых он называет эту съемку, вовсе не претендуя на ее авторство.

Возникает еще один далеко не простой вопрос. Была ли замечена, должным образом отмечена и поощрена Особой императора и правительственными учреждениями в лице Министерства Императорского двора столь новая для общества и безусловно новаторская фотографическая и кинематографическая деятельность Б. Матушевского при его жизни? Ответ может быть только однозначно положительным. Посмотрим, как это нашло отражение в архивных документах.

Как нам удалось установить, поощрения Б. Матушевского за произведенные им фото- или киносъемки выражались в различных формах: в виде Высочайшей благодарности, денежных вознаграждений и подарков. В сентябре 1898 г. и феврале 1899 г. Матушевскому была объявлена Высочайшая благодарность за поднесенные Их Величествам фотографические снимки с изображением Высочайшего пребывания в Спале в 1897 г. и приездов в Россию Императора Германского и Президента Французской республики[26]. Не осталась без внимания и без вознаграждения и передача Матушевским фотографических снимков Их Величествам во время пребывания царской семьи в 1899 г. в Дармштадте. За эти снимки он получил подарок в 275 руб.[27]

В ноябре 1899 г. Б. Матушевский обратился с просьбой к Министру Императорского Двора возместить расходы, понесенные им при производстве и демонстрации фотографических и кинематографических работ во время Высочайших путешествий в связи с его затруднительным материальным положением[28]. Просьба Б. Матушевского была тщательно рассмотрена, и на одном из внутренних документов канцелярии Министерства Императорского Двора имеется резолюция барона В.Б. Фредерикса следующего содержания: «Не признавая права Матушевского на получение вознаграждения доказанным, но принимая во внимание его бедственное положение, Высочайше повелено выдать ему пособие из Кабинета Е.В. в размере двух тысяч рублей. 3 января 1901 г.»[29] Сумма с вычетом гербового сбора в размере 1999 рублей 40 коп. была перечислена по просьбе Б. Матушевского на его счет в Коммерческий банк в Варшаве, С.-Петербургское отделение 20 апреля 1901 г.[30] Б. Матушевский был не удовлетворен означенной суммой, которая, по его мнению, была незначительной (фактически не покрывала его расходов). Исходя из многочисленных обращений Б. Матушевского по этому поводу в Министерство Императорского Двора, оно приняло решение о выдаче указанной ему суммы при условии, если он даст подписку в том, что он более не будет беспокоить своими ходатайствами ни Министра Императорского Двора, ни других высокопоставленных лиц[31]. 14 апреля 1901 г. такая подписка была получена от Б. Матушевского[32].

Вместе с тем фотографический и кинематографический авторитет Б. Матушевского был достаточно высоким. Об этом свидетельствуют многие факты. Его деятельность, выходившая далеко за пределы России, не осталась незамеченной европейскими монархами и правительствами. 24 февраля 1902 г. в Канцелярию Министерства Императорского Двора поступило сообщение из Второго Департамента Министерства иностранных дел России о том, что «проживающему в Париже фотографу, Варшавскому мещанину Петру-Болеславу Александровичу Матушевскому пожалован Нидерландским Правительством кавалерский крест ордена Оранско-Нассауского Дома»[33]. Этот документ, к сожалению, не отличается полнотой сведений. Так, в нем ничего не говорится, за какие конкретно фотографические и кинематографические съемки был отмечен Б. Матушевский столь высокой наградой, а также не указывается, каким временем можно датировать это событие. Скорее всего, эти сведения можно найти в нидерландской прессе. Можно предполагать, что в одном из архивов этой страны сохранились документы, связанные с этим примечательным фактом.

В свете сказанного логично возникает вопрос об организации съемок, в которых принимал участие Б. Матушевский. Учитывая то, что он не был придворным фотографом и кинооператором, все без исключения известные нам съемки производились по его личной инициативе за свой счет, видимо, с целью приобрести известность в высших кругах российского и европейского общества с последующей реализацией коммерческих интересов, связанных с распространением произведенных им съемок по стране и в других регионах. На запрос Канцелярии Дворцового Коменданта в Канцелярию Министерства Императорского Двора от 21.11.1899 г. по этому поводу отмечалось, что «фотограф Матушевский ни генерал-адьютантом Гессе лично, ни кем-либо по его поручению, никогда и никуда не приглашался для производства фотографических работ во время Высочайших путешествий»[34]. Этот факт вовсе не умаляет заслуг Б. Матушевского в организации и проведении съемок в достаточно неблагоприятных условиях. Вот так объясняет эту ситуацию сам Б. Матушевский в письме барону В.Б. Фредериксу, прося об одном: дать ему «возможность продолжать заниматься, — на свой собственный риск и страх, — собиранием кинемато-исторических материалов и, таким образом, работая по своему специальному поприщу, принести, в своей сфере, по мере сил своих, свою долю известной пользы, как я смею думать своему отечеству»[35].

Вместе с тем Б. Матушевский неоднократно отмечал, что этого рода деятельность требует непосильных для его бюджета расходов на разъезды, путевые издержки и содержание служащих от одного до трех человек[36]. Так, в одном из своих обращений в течение 1899-1900 гг. в министерство Императорского Двора Матушевский приводит чрезвычайно важные сведения, характерные для организации каждой съемки и непосредственно связанные с его финансовыми затратами: 1) проезд его и его служащих (от одного до трех человек) по железным дорогам и на перекладных; 2) провоз багажа — не менее 60 пудов; 3) содержание его служащих, в течение от 2 до 4 недель; 4) суточные его служащим и усиленное жалованье им; 5) всевозможные многочисленные «пурбуары» и другие побочные расходы[37].

Такова была реальная обстановка, в которой приходилось работать Б. Матушевскому в первые годы зарождения кинематографа. Это была крайне сложная обстановка постоянных недоразумений, выяснения истинного положения вещей, тяжб и разбирательств.

Архивные документы, доступные нам в настоящий период, позволяют выразить отношение Николая II к съемкам Б. Матушевского. Во-первых, из документов не следует, как это стало уже общепризнанным, что российский царь не признавал кинематограф и относился к нему предвзято[38]. Достаточно сказать, что практически все предложения Б. Матушевского показать Николаю II и его семье снятые им сюжеты получали одобрение. «Величайшая и единственная награда, о которой я мечтал, — писал Б. Матушевский барону В.Б. Фредериксу, — преисполненный руководившим мною верноподданическим чувством, я ее уже получил: это Августейшее и Всемилостивейшее согласие Их Императорских Величеств на мои приношения»[39]. Речь шла о кинематографических снимках, снятых им в Санкт-Петербурге, Петергофе, Беловеже, Варшаве, Москве, Копенгагене и других местах. В результате Б. Матушевскому было разрешено демонстрировать эти киносъемки в Высочайшем присутствии в течение 1897 г. в Беловеже (дважды, 28 августа и 1 сентября) и в Дармштадте (ноябрь), а также в конце 1898 г. в Ливадийском дворце в Крыму[40].

Известно также, что Б. Матушевский преподнес Николаю II альбомы со снимками во время пребывания в С.-Петербурге Сиамского короля, Е.В.Императора Австрийского, президента Французской республики Феликса Фора, Е.В.Императора Германского и альбомы с фотографиями, относящимися к пребыванию их Императорских Величеств на маневрах около Белостока, в Варшаве и окрестностях, на охоте в Беловеже и большое число различных фотографий в увеличенном виде. Эти альбомы, пока не обнаруженные в российских архивах, могли бы раскрыть многие до сих пор малоизвестные черты творческой лаборатории Б. Матушевского как фотографа и кинооператора, его индивидуальность и стиль в фиксации на пленку событийной хроники.

Словом, исследователей впереди ждет немало открытий, связанных с деятельностью пионера хроникально-документальной съемки и ученого Б. Матушевского.

Суммируя сказанное, представляется необходимым объединить усилия ученых и специалистов различных стран мира, и прежде всего Польши, России и Франции, по дальнейшему изучению научного и творческого наследия Б. Матушевского. Среди первоочередных мероприятий в данной области следует назвать следующие:

• подготовку международного проекта в рамках ЮНЕСКО по поиску и выявлению фотографических и кинематографических съемок Б. Матушевского в архивах Европы и США;

• подготовку публикации научных трудов Б.Матушевского с учетом имеющихся материалов в различных странах мира;

• создание Международного Общества имени Б. Матушевского, нацеленного на координацию деятельности представителей различных стран по изучению научного наследия первого поколения кинематографистов — первооткрывателей в архивах, музеях и библиотеках;

• подготовку Международной конференции, посвященной Б. Матушевскому, по линии Международного совета архивов, Международной федерации киноархивов и других международных организаций и фондов;

• издание перечня фотографических и кинематографических съемок Б. Матушевского в Западной Европе и в России.

 

1. Внимательный и вникающий во все детали исследователь тут же заметит, что Матушевский не был пионером в этой области. Он вспомнит имя У. Диксона, одного из сотрудников лаборатории Эдисона, заявившего еще в 1894 году о возможности использования киноизображений в практической работе историка. Действительно, его единственное известное высказывание относительно значения кино как источника, во многих отношениях имеющего преимущества перед письменными свидетельствами, бесспорно представляет научный интерес. Однако оно не может претендовать на целостную научную концепцию, последовательное изложение научно-теоретических взглядов. Это был, скорее, сиюминутный эмоциональный комментарий относительно большой исследовательской работы в области разработки киноаппаратуры и проекции, которая велась тогда в лаборатории Эдисона. При этом надо иметь в виду, что оно было сформулировано на стадии экспериментального использования съемочного аппарата и проекции в лабораторных условиях в то время, когда кино еще не получило общественного признания.

2. «Фотограф-любитель». Спб., 1899, №6, с. 235.

3. В и ш н е в с к и й  В е н. Тридцать лет назад. Листки из киноархива. — «Искусство кино», 1937, №11, с. 60-61.

4. РГАЛИ, ф. 2017, оп. 1, ед. хр. 55, лл. 275 об.-284.

5. Г о л д о в с к и й  Е. М. 30 лет советской кинотехники. М., 1950, с. 29.

6. Г и н з б у р г  С. С. Кинематография дореволюционной России. М., 1963, с. 34, 45, 92.

7. М а р к у л а н  Я. Кино Польши. Л.-М., 1957, с. 6; Л е й д а  Д ж е й. Из фильмов — фильмы. М., 1966, с. 34-35.

8. М а г и д о в  В. М. Зримая память истории. М., 1984, с. 13-14.

9. Я н г и р о в  Р. Начало «царской» хроники. — «Искусство кино», 1995, №3, с. 56-61;
К а з а к о в а  С., К а з а к о в  С. «Их Императорских Величеств синематограф». — Там же, с. 62-68.

10. J a c o b y  J a n. Znałem Bolesława Matuszewskiego. — W: Bolesław Matuszewski. Nowe źródło historii. Ożywiona fotografia, czym jest, czym byc powinna. Filmoteka Narodowa. Warszawa, 1995,
s. 37-42.

11. Е в с е в и ц к и й  В. Польские киноработники в русском дореволюционном кинематографе. — В кн.: Из истории кино. Материалы и документы. Вып.5. М., 1962, с. 148; C z e c z o t - G a w r a k  Z b i g n i e w. Bolesław Matuszewski, filozof i pionier dokumentu filmowego. — W: Bolesław Matuszewski. Nowe źródło historii. Ożywiona fotografia, czym jest, czym byc powinna. Filmoteka Narodowa. Warszawa, 1995, s. 11-12.

12. Архив древних актов в Варшаве. z. Hjv. GGW, s. a. 464, k. 42.

13. Российский государственный исторический архив (РГИА), ф. 472, оп. 43, д. 221, л. 3, 11, 12, 79, 90, 95, 98.

14. РГИА, ф. 472, оп. 43, д. 221.

15. РГИА, ф. 472, оп. 43, д. 221, л. 11 об.

16. РГИА, ф. 472, оп. 43, д. 221, с. 78-79, 97.

17. Там же, с. 11 об.

18. «Фотограф-любитель». Спб., 1899, №6, с. 235; Е в с е в и ц к и й  В. Указ соч., с. 147; Г и н з б у р г  С. С. Указ. соч., с. 34; К а з а к о в а  С., К а з а к о в  С. Указ. соч., с. 62.

19. М а р к у л а н  Я. Указ. соч., с. 6.

20. В и ш н е в с к и й  Вен. Указ. соч., с. 60.

21. РГИА, ф. 472, оп. 43, д. 221, л. 113.

22. Там же, с.113, 114.

23. Там же, с. 78-79.

24. Там же, с. 97.

25. РГАЛИ, ф. 2057, оп. 1, ед. хр. 55, л. 9.

26. РГИА, ф. 472, оп. 43, д. 221, л. 3.

27. Там же, с. 79, 104 об.

28. Там же, с. 1-2, 102.

29. РГИА, ф. 472, оп. 43, д. 221, л. 93, 102.

30. Там же, л. 6.

31. Там же, л. 105.

32. Там же, л. 112.

33. Там же, л. 113.

34. РГИА, ф. 472, оп. 43, д. 221, лл. 5, 93, 94 об., 95, 104.

35. Там же, л. 12 об.

36. Там же, л. 12.

37. Там же, лл. 90, 94.

38. В этом случае обычно приводится в качестве аргумента резолюция Николая II на одном из докладов департамента полиции от 1913 года: «Я считаю, что кинематограф — пустое, никому не нужное и даже вредное развлечение. Только ненормальный человек может ставить этот балаганный промысел в уровень с искусством. Все это вздор, и никакого значения таким пустякам придавать не следует. Николай II»
(Г и н з б у р г  С. С. Указ. соч., с. 34.).

39. РГИА, ф. 472, оп. 43, д. 221, л. 11 об., 98.

40. Там же, л. 7, 8, 9, 99, 104, 104 об.

 

  

 

Примерный перечень киносъемок,

произведенных Б. Матушевским на территории Российской империи

(Петербург, Петергоф, Москва, Варшава, Беловеж)

и в Европе (Лондон, Копенгаген, Дармштадт)

 

<…>