Ничто не предвещало мне в юности судьбу театральной и кинематографической актрисы.

Я — москвичка, родилась и прожила много лет в Замоскворечье в семье, нельзя сказать — купеческой, но сохранившей некоторые традиции купечества.

Замоскворечье накануне революции уже не было «темным царством» пьес Островского, но все же сохранились и черты прошлого: мерный уклад жизни и религиозный фанатизм.

Моя бабушка, например, приняла великий постриг и ушла в монастырь. Ее вера тесно переплеталась с фантазией, и я была верной слушательницей ее необычных рассказов.

Были и «мирские» веяния. Семья дружила с Провом Садовским — родоначальником знаменитой театральной семьи. Мои родственники были знакомы с великим Островским.

Неизгладимы в моей памяти первые впечатления от театра, связанные с именами Шаляпина и Остужева, поразивших мое детское воображение.

Гимназисткой я увлеклась русской классической литературой, и прежде всего Пушкиным и Гоголем. Любовь к Пушкину чуть не привела к «катастрофе». Готовясь к выпускным экзаменам, я все свое время посвятила любимым страницам. Все обошлось благополучно: была предложена пушкинская тема.

Все же думать о театре как о своем будущем я не могла, потому что не верила в собственные силы, и поступила в институт на историко-филологический факультет, а одно время, поддавшись модному увлечению системой Далькроза, училась в ритмическом институте. Был и такой в то время.

Вероятно, все сложилось бы обычно для девушек моей среды: я получила бы солидное образование, вышла бы замуж, имела бы детей и никогда бы не увидела рампы сцены и павильонов киностудии.

Революция круто повернула мою судьбу, бросила меня в самый водоворот событий.

Нужно было служить, и я поступила секретарем к Н.К. Крупской во внешкольный отдел Наркомпроса. Вместе с Крупской я часто слушала Ленина, речи которого помогли мне уяснить значение событий, происходящих в стране. Революционный энтузиазм, охвативший молодых, захватил и меня. Открылась дорога к осуществлению заветной мечты, я почувствовала себя увереннее и решила пойти в театр.

Время сказалось и в выборе театра: из всех театров и студий я выбрала самый левый — «Студию революционной сатиры», только что созданную первым наркомом просвещения Луначарским и режиссером А.Зоновым.

Пятнадцать молодых актеров создали студию. Пятнадцать молодых актеров были участниками событий, сокрушивших устои старого искусства. Для этих пятнадцати актеров написал Маяковский свою первую революционную пьесу «А что если, или Грезы в буржуазном кресле».

<...>

В студии я училась — и одновременно играла. В пьесе Маяковского я играла гротескный образ буржуазной дамы.

Продолжала учебу я на режиссерском отделении Театра Мейерхольда, где училась вместе с Эйзенштейном, Юткевичем и В. Федоровым. Учеба была необычной: к академическим дисциплинам прибавились акробатика и биомеханика. Помню, как в паре с Эйзенштейном отплясывала кадриль.

Проучившись год, я вышла замуж и бросила театр, но вскоре вернулась. Мейерхольд пригласил меня на роль Гурмыжской в «Лесе» Островского, в которой я и дебютировала. Все это произошло так молниеносно, что я даже не успела перед премьерой переменить фамилию, казавшуюся мне неподходящей для сцены.

Тяпкина?!

Несколько позднее я попробовала свои силы и в кино, снявшись в роли жены извозчика в фильме «Каштанка» по Чехову, который поставила режиссер О.Преображенская.

Помню, с каким волнением я ехала на первую съемку, как меня учил «опытный» уже киноактер Жаров, снявшийся в нескольких картинах.

Запомнился забавный эпизод, с которого началась моя кинематографическая карьера. Ругаясь и размахивая руками, как нужно было по роли, я вылетела на крыльцо и, нечаянно споткнувшись, полетела по лестнице. Не смутившись, я поднялась и продолжила играть. Каково же было мое удивление, когда я увидела, что моя неуклюжесть была принята за комический трюк и что весь снятый кусок вошел в картину.

Для того чтобы моя игра перед объективом была бы менее условной, я даже тогда, в немом кино, всегда придумывала приблизительно верный текст роли, которого не было в сценарии.

За двадцать четыре года работы в театре и кино я переиграла множество ролей, и почти все эти роли — комедийные, решенные в жанре гротеска.

Но мне как актрисе довелось пережить второе рождение уже в дни Великой Отечественной войны. Роли, сыгранные мною в военное время, неразрывно связаны с моей личной биографией.

В суровые дни 1941 года мне хотелось уйти из театра, поступить на завод, хотелось непосредственно помогать воюющему народу.

В те дни, когда мой единственный сын Глеб ушел добровольцем на фронт, стал танкистом, режиссер Пудовкин без пробы пригласил меня, комедийную актрису, на драматическую роль матери в фильме «Во имя родины». Я жила тогда теми же чувствами, теми же заботами, что и моя героиня — это помогало мне репетировать и играть. Очень помогало и то, что Пудовкин, взволнованный и непрестанно ищущий художник, понимал актера и во многом ему помогал.

Однажды после съемки Пудовкин сказал мне:

— То, что у Вас нет драматического штампа, оберегает Вас от фальши в самых трудных сценах.

Это была моя первая драматическая роль, но с особенным волнением я вспоминаю дни съемок в фильме «Радуга» Марка Донского. Об этом фильме много сейчас пишут за рубежом, где он пользуется большим успехом, но находятся критики, осуждающие пафос ненависти Федосьи, той женщины, которую я сыграла. Они считают, что это — искусственная ненависть.

Что же скажут эти критики, если узнают, что я снималась в этом фильме после получения известия о смерти Глеба, что в дни съемок я потеряла ощущение раздвоенности? Слова Федосьи были моими словами. Моя ненависть была ненавистью Федосьи.

К своим драматическим ролям я относилась как к патриотическому долгу и работала, как и весь коллектив, забывая о сне и отдыхе. Я отснялась в «Радуге» почти за две недели.

Сейчас, после войны, я снова вернулась к комедии в театре, мечтаю о комедийной роли в кино.

Задачи нашего искусства с концом войны стали сложнее. Начинается борьба за «душу» человека, за его высокую мораль, за его нравственную чистоту. Наши фильмы выходят на международный экран, и мы должны показать русский характер во всей его красоте и величии.

Мне хочется сыграть роль простой русской женщины, за смешными чертами которой зритель сможет разглядеть большую душевную силу и глубину, свойственную гражданам нашего народа.

Надеюсь, что советские драматурги и сценаристы мне в этом помогут.

 

Информацию о возможности приобретения номера журнала с полной версией этой статьи можно найти здесь.