В марте 1999 года в Оклахомском университе (Норман, США) состоялась очередная ежегодная международная конференция «Женщины в кино», тема которой на этот раз была обозначена так: «Рождение тысячелетия». Рождение как термин, непосредственно связанный с креативной способностью женщины,  соответственно, интерпретировалось в рамках феминистского подхода и преломлялось подчас весьма причудливым образом, в том числе в ракурсе перверсий в этой области.

Марк Итон, например, рассматривал процесс рождения фильма-экранизации романа нобелевской лауреатки Тони Моррисон «Возлюбленная», которой, как делом своей жизни, как собственным ребенком, занялась знаменитая телеведущая Опра Уинфри. Бетти Роббинс посвятила свое выступление теме женского кастрационного комплекса как особого типа извращения на примере фильма с Тильдой Суинтон в главной роли, который так и называется — «Женские извращения». Педро Ку выявил параллели между визуальным удовольствием, получаемым от фильмов ужасов, и мазохистским ритуалом. Констанс Курияма обратилась к творчеству Чарльза Чаплина, подсознательно отразившего его чувства к матери, которую он не смог уберечь от безумия.

Центральным событием конференции стал доклад профессора Питтсбургского университета Люси Фишер, автора книги, ставшей  катехизисом феминистской кинотеории — «Кадр/контркадр». Доклад назывался «Рука, качающая колыбель». Впрочем, доклад назывался несколько иначе, на том амбивалентном языке, который выработала для себя феминистская кинотеория. В данном случае использовалась игра слов — качать (shake) и шокировать (shock). Тем самым задавалась тема доклада — образ матери и няни в специфическом поджанре «материнского триллера».

Базовым материалом доклада Л.Фишер послужил фильм Кертиса Хэнсона  «Рука, качающая колыбель». Фабула его такова: при осмотре беременной Клер доктор повел себя странно и его обвинили в сексуальной агрессии. Он покончил жизнь самоубийством, а у его жены Пейтон случился выкидыш. Теперь Пейтон нанимается няней в дом Клер, чтобы отомстить. Интрига завязывается по типу мифологемы «кавказского мелового круга» — соперничества двух матерей, «хорошей» и «плохой», истинной и фальшивой, за одного ребенка. В роли мудрого судьи выступает туповатый чернокожий садовник с красноречивым именем Соломон, который чует опасность и в решающий момент спасает Клер. Соломон, как считает автор доклада, — ностальгическое напоминание о классической матушке, хранительнице очага. В финале Соломон в иконографическом кадре — с младенцем у груди — живой упрек недальновидной, неразумной матери. (Уместно вспомнить, что сейчас в США настоящий бум нянь-мужчин — отсюда и грандиозный успех фильма «Миссис Даутфайр», где Робин Уильямс играет мужчину, который в женском обличье устраивается няней.)

Клер и Пейтон — не просто две разные женщины, а две стороны, светлая и темная, которые составляют одну персону. Недаром действие фильма заканчивается на чердаке, тем самым отсылая к классическому образу готического романа — «безумной на чердаке», которая ведет бесконечную борьбу с собственным отражением в зеркале. Это — квинтэссенция женственности, которая предполагает и страдание, и женственность, и стихийность поведения. Кроме того, в фильме анатомировано зарождение двойственного отношения к матери со стороны детей; мать и няня-кормилица (а Пейтон, поскольку ее беременность прервалась на поздней стадии, тайком кормит ребенка Клер грудью) провоцируют положительные и отрицательные эмоции младенца, сосущего щедрую либо скудную грудь, и это создает физиолого-психологическую основу в формировании у него сложного образа матери как хорошей/плохой, вызывающей любовь и ненависть одновременно.

В докладе также рассматривались примеры, иллюстрирующие материнскую тему в подтексте (один из ранних случаев — «Психоз» А. Хичкока   и его недавний римейк Гаса Ван Сэнта), в том числе «Мизери» Роба Райнера по роману Стивена Кинга. При анализе последнего среди прочего было замечено, что согласно феминистской доктрине, мужской мазохизм — синдром разрушения патриархатного порядка и усиления женской власти (одна из перспектив наступающей «эры Водолея»). Заставляя попавшего к ней в плен писателя Пола подчиниться ее воле, Энни занимает доминирующую позицию, становится его суровым критиком и жестким цензором. В фильме есть красноречивая деталь. В пишущей машинке, которую она привозит Полу, нет буквы n  - таким образом вместо слова man (мужчина) у него всегда получается  ma (мама) — живая картинка к тезису Фрейда о том, что мазохизм связан с принятием мужчиной на себя  женской роли (не только в сексуальном плане). Вместе с тем Энни воплощает для Пола «плохую» мать, в которой концентрируются его страхи быть зависимым и на которую направлена его собственная агрессия. Однако, как сказала Л.Фишер, цитируя одного из своих коллег, когда мужчина решается писать о своей матери, он пишет одновременно с симпатией к ней и с желанием вызвать сочувствие к самому себе за те страдания, которые она ему вольно или невольно принесла. Пол наносит Энни удар пишущей машинкой, тем самым не только реально, но и символически (что для него как писателя гораздо важнее) освобождаясь от материнской зависимости и восстанавливая свой мужской статус.

Среди других событий конференции в Оклахоме следует отметить демонстрацию фильма Карла Теодора Дрейера «Страсти Жанны д’Арк» в сопровождении симфонического оркестра и хора под  управлением Джиллиан Андерсон, которая является и автором реконструкции оригинальной партитуры. После показа состоялась дискуссия «Интерпретационная роль музыки в немом кино».